Пить, пить, пить…
Воздух, отпусти нас! Отпусти! Отпусти! Цепкий воздух, прочный воздух…
Воды! Воды тебе? Воды мне?
Шива, покажи язык! Оближи нас! Целуй нас!
Шива вновь танцует.
Гремят черепа, гирляндой нанизанные на бечёвку. Гремит барабан.
Цветы падают с неба. С земли бьют в небо струи воды.
Боги сходятся в танце, боги ведут хоровод.
Пить, пить…
Если закрыть глаза, то не удержишься, не удержишься — упадёшь в бездну. В бездну чувства неконтролируемого, внезапного, неудержимого, дикого, опьяняющего, сводящего с ума, в клочья разрывающего сердце.
Необыкновенного чувства, страстного и беспощадного.
Чувства, противиться которому нет сил.
— Что… — слабым голосом произнесла Ирина.
— Что, — повторил Искандеров.
Ему показалось, что Ирины теряет равновесие и он, придвинувшись ближе, плотнее прижал её к спинке стула.
— Что в бокале? — спросила Ирина. — Странный напиток.
Михаил допил остаток из её бокала.
И ответил:
— Ничего. Просто свобода, и ничего больше.
— Такой у неё вкус? — удивилась Ирина. — Не думала, что именно такой… Не пьянит, нет! Но голова…
Она провела ладонью по лицу, словно снимая невидимую паутину.
— …будто в тумане.
И вдруг посмотрела строго и отчуждённо на Михаила.
— Нет, отодвинься.
И, видя, что он продолжает сохранять близость, добавила:
— Это неправильно. Нет, нельзя так!
Михаил усмехнулся.
— Ты хочешь быть правильной?
Кончиком носа прикоснулся к её щеке.
— Нет правил, Ира. Нечего соблюдать. Здесь уже ничего нет. Быть может, это только сон? Один в другом, тот — в третьем. Какая разница, в каком именно из воображаемых миров мы сейчас находимся? В каком сне застряли?
— Глупости!
Ирина отсранила его руки.
— Мы в этом мире, реальном. В маленьком городке на южном побережьи Денпасавара, в довольно грязной и пыльной курортной провинции. Мой муж уехал в столицу штата, чтобы вылететь оттуда в Лондон, а я…
Она неожиданно вскрикнула и схватилась за виски.
— Боже мой!
Искандеров схватил салфетку, намочил её минеральнйо водой и приложил к горячему лбу своей спутницы.
— Так легче?
Ирина посмотрела на него испуганно и жалобно.
— Голову… иголка горячая кольнула… Так неожиданно и больно!
— Бедная, несчастная северянка! — прошептал Искандеров. — Белокожая моя красавица, тяжело тебе привыкнуть к местному климату. Я вот, со всеми своими восточными корнями, и то почти месяц привыкал.
— Солнечный удар? — спросила Ирина.
И, сняв со лба салфетку, бросила её на стол.
— Нет, — попытался успокоить её Михаил. — Не волнуйся, просто…
