Пурга пуще прежнего шалеет, надрывается за окном.
Но ведь за мартом неизбежно придет апрель. Каждый гимназист-приготовишка скажет: «Как зима ни злися...» — и так далее. Ты веришь, Глеб? Только честно. Честно! Иначе не то что песни слагать — лучше сразу бросить все, уйти прочь.
Веришь ты?!
Разойдясь, расшагавшись, он замаршировал, будто в боевой праздничной колонне с товарищами — наперекор, навстречу врагу с песней-вызовом:
Но мы поднимем гордо и смело
Знамя борьбы за рабочее дело...
так, что Ванеев вздрогнул, открыл глаза, улыбнулся:
— «Гордо и смело...» — хорошо, Глеб. И гордо и смело получается. Надо приберечь это на прощанье...
Когда наступило двадцать пятое марта — день отправки в Сибирь, могучий, богатырского сложения Абрамович широко расставил ноги, притиснул спиною дверь, а все остальные стали в круг и запели:
Вихри враждебные веют над нами...
Со всех ног надзиратели бросились к мятежной камере. Но не тут-то было.
Кровью народной залитые троны
Кровью мы наших врагов обагрим, —
неслось из-за двери и угрожающе раскатывалось будто бы на всю Москву.
Грохот кованых сапог о кованый дуб. Стук прикладов. Ругань. Но по-прежнему страж не сломлен, дверь блокирована. Арестанты стоят, крепко взявшись за руки, словно держат круговую оборону. Боевое крещение «Варшавянки» продолжается.
Лишь когда допели до конца — впустили.
Обескураженные, даже смущенные стражники и жандармы тут же принялись «сортировать» бунтовщиков для немедленной отправки (не тащить же в карцер в день отъезда!).
— А ну, выходь!
— Па-аживей!
— Становись!..
Уже когда вели по двору, глухие, казалось бы, степы тюрьмы отозвались прощальным эхом и одновременно напутствием, клятвой:
Месть беспощадная всем супостатам,
Всем паразитам трудящихся масс!
Мщенье и смерть всем царям-плутократам,
Близок победы торжественный час!
Долго еще, говорят, ходили потом рассказы-легенды о том, как с песней шла в Сибирь партия ссыльных.
Не было прежде в Бутырках таких ссыльных. Не было таких песен.
Далеко, далеко — за тридевять снегов, за тридесять лесов — закатали автора, а песня пошла гулять по России — делать его дело.
Немилостива, сурова Сибирь...
Впрочем, ссыльный поселенец Глеб Кржижановский вместе с Василием Старковым определен на жительство в село Тесинское, что в тридцати семи верстах от Минусинска, на реке Тубе, притоке Енисея с правой стороны. Это юг Сибири. И лето здесь как лето, зима как зима.
Вслед за Глебом сюда приехала мама. И сестра Тоня. Приехала, осмотрелась, обжилась — и вышла замуж за Базиля — Старкова! Так что все Кржижановские теперь вместе.
