— Вот, располагайтесь. Будьте как дома, — промурчала радушная хозяйка, уступая мне свое ложе.
— А как же вы?
— За меня не волнуйтесь. Что-нибудь придумаю.
— Чего тут думать? Можем прекрасно устроиться здесь вдвоем. Места хватит, — предложила я, с готовностью поджимая лапы.
Клепа принимать приглашение не спешила. Для фасона сначала неторопливо умылась, урча, походила вокруг ватника, грациозно запрыгнула на батарею и как бы невзначай приземлилась с нее ко мне под бок.
— Ну, рассказывайте. Только все по порядку, с самого начала, — потребовала она, сладко потягиваясь. И уютно свернулась возле меня клубочком, приготовившись слушать.
Бок у нее был теплый и мягкий. Пригревшись, она начала что-то тихонько мурчать себе под нос, что-то очень знакомое, домашнее, ласковое. И мне уже казалось, что я лежу на своем коврике в прихожей, с кухни доносится запах котлет и раздаются знакомые голоса… Поудобнее устроившись на ватнике, я вздохнула и приступила к рассказу. История моей жизни проплывала передо мной в сменяющих друг друга ярких картинках. И с каждым новым поворотом сюжета она нравилась мне все больше и больше. Наверное, из меня получилась бы отличная собачья писательница, не хуже Астрид Линдгрен или Сельмы Лагерлеф. Клепа слушала, широко открыв глаза. От изумления она даже перестала урчать. Особенно поразила ее наша дачная жизнь. Ей, закоренелой горожанке, не высовывавшей носа дальше собственного квартала, все казалось невероятным и чудесным: и электричка, и лес, и большая вода. Клепа ведь даже не знала, что рыба умеет плавать и что наш папа над рыбой самый главный. Когда я дошла в рассказе до злобно ощерившейся Фуфиной морды, в кошкиных глазах зажегся огонь благородного негодования.
— Терпеть не могу агрессоров! И что же вы теперь будете делать? Куда пойдете? — сочувственно спросила она.
— Искать Челочку, конечно!
— Да?… А зачем?
— Как это зачем? — не поняла я.
— Ну, зачем? — повторила кошка. — На ней для вас что, свет клином сошелся?
Я даже не сразу придумала, что ответить.
— Но она ведь без меня скучать будет, — наконец растерянно сказала я. — Как же мне ее не искать? Челочка ведь мой друг, и я ее очень люблю.
— Свободная личность должна быть выше привязанностей… — пробормотала кошка как бы про себя. А потом, уже снова обращаясь ко мне, скептически поинтересовалась: — Как же вы будете ее искать, эту вашу Челочку? Город-то большой. И домов в нем — видимо-невидимо. А людей еще больше.
