В палатке командира сидел безногий. Вихарев, улыбаясь, крепко пожал ему руку.
— Ну как? Потери большие? — спросил инвалид.
— Нет, Савелий Иванович, двоих ранило шальными пулями, один убит. В деревне четверо пострадали. Словом, дешево купили. Ты подожди. Офицера живьем привезли. Потолкуем.
Безногий усмехнулся. Расправив пушистые усы, сел в угол. Вихарев вышел и скоро вернулся с пленным.
— Садитесь, господин. Садитесь. Вот стульчик складной вашего производства. Хорошие стулья для штабов делают у вас, надо быть справедливым.
Говоря это, Вихарев поставил складной походный стул перед офицером, а сам сел напротив, достал из папки бумагу, карандаш.
Офицер, не поворачивая головы, ворочал глазами во все стороны. Заметил в углу безногого.
— Вы тоже? — спросил офицер по-немецки.
— Да. Я тоже здесь. По вашему приказанию пришел. Точно в семь часов. В деревне вас не нашел. Сказали, что здесь надо искать вас.
— Он по-немецки говорит? — спросил фашист, не поняв насмешки инвалида.
— Кое-что понимает.
Склонившись над бумагой, Вихарев с любопытством прислушивался к незнакомым словам. Он всегда с уважением относился к безногому. Узнав, что тот свободно говорит по-немецки, стал ценить его еще больше. Вихарев привык считать, что иностранные языки доступны только ученым людям, а тут вдруг простой крестьянин владеет немецким языком. Любопытства ради он привозил из города немецкие журналы, газеты и с удивлением слушал бойкий перевод подписей под фотографиями. Сделал попытку организовать в колхозе под руководством Филиппова кружок по изучению немецкого языка, но желающих, кроме него, не оказалось. Решил заниматься один, да все некогда было.
— О чем это он, Савелий Иванович? — спросил командир, не поднимая головы.
— Интересуется, как я сюда попал. Спрашивал: не говоришь ли ты по-немецки… А ведь боится он тебя, Вихарев. Все они молодые на один манер, как я посмотрю. Гитлеровское племя. Пакостливы как кошки, а трусливы как зайцы.
Услышав имя своего вождя, офицер насторожился, безногий равнодушно переложил костыли, достал из кармана коробку с табаком, принялся скручивать папиросу.
— Я бы тоже хотел закурить. Спросите, можно ли?
— Курите. Я разрешаю, — ответил безногий.
Офицер вытаращил глаза на инвалида. Теперь он понял роль безногого в отряде. Дрожащей рукой стал шарить по карманам. Долго не находил портсигара.
— Вы не желаете? Хорошие папиросы, — протянув портсигар безногому, заискивающе предложил фашист.
