Елена все-таки или Татьяна? У русских самодостаточных женщин одна общая модель поведения. Слыхали ль вы за рощей глас ночной? Она, видимо, и раньше чувствовала то отчаянное одиночество, в котором жил автор, после потери той, ради которой только и стоило жить, и выманивала его к себе на Остров. Может быть, так же рыбак-любитель неделями бросает в реку кашу, прикармливая рыбу? Но это герой думает всегда наивно и хорошо — автор, который отвечает за все, всегда подозрителен и подловат. Ну что ему стоит приехать на три дня или на пять? Накаты волны, тропическая зелень, ее дом — действительно дорогостоящая крепость — в горной долине с садом и почти античными пиниями. Или ее квартира на последнем этаже, с террасой и лабиринтом комнат, в которых можно затеряться. В конце концов, самолет как никто умеет жевать эти самые параллели и меридианы, превращая «далекое» в заманчиво-близкое. В одном смысле стоит рукоплескать теням Ельцина, Чубайса и первого министра культуры уже не советской России Сидорова — они всем вручили хотя и не «серпастый и молоткастый», но зарубежный, неплохо действующий паспорт. Под пиниями или на террасах хорошо было по вечерам разговаривать, если это был герой. Если приезжал автор, а девелоперская контора не могла жить без руководства, то автора днем оставляли под дышащими благотворной смолой пиниями. Иногда он, как экскурсант в другой мир, бродил со своим переносным компьютером по комнатам, присаживаясь где-нибудь в кабинете с портретами или в библиотеке с энциклопедиями на пяти языках, чтобы чуток поработать. Автор всегда поражался ритмичности, с которой будто из воздуха появлялся в столовой традиционный английский завтрак с беконом, фасолью и яичницей, потом, тоже как из воздуха, возникал обед или то, что англичане называют вечерним чаем. Автор всегда по-английски пил чай с молоком. Порядок был известен: не по-русски, в уже заваренный стакан чая — молоко, а по-английски — сначала молоко, а уж потом крепко заваренный чай. Секрет заварки чая, как известно, заключен в популярном одесском анекдоте: «Не жалейте заварки, евреи». А герой — он всегда ждал свободных от конторских юридических забот вечеров. Пленительные, которыми невозможно насытиться, разговоры ни о чем. Они поглощают все: и российские постоянные проблемы, и будущую жизнь. Иногда к вечеру в царстве недомолвок появлялись внезапно слетевшиеся дети, две чудные взрослые девочки, прекрасные, как только что распустившиеся цветы. Герой любил с ними разговаривать, это — новый мир и новые, сегодняшнего поколения, дети. Здесь автор хватал на лету то новое, что знали они и чего не знал он. Автор понимал, что он разведчик, внедрен в чужую систему, чтобы все узнать и запомнить.
