— Я тоже ищу оправдания во внешнем, — Дмитрий Иванович смотрел прямо на сына, открыто и честно. — Бессмысленно бороться за человека, который сознательно летит в пропасть. И ты не можешь меня упрекнуть, что я не пытался.
— Понимаю… — кивнул Мирош, в который раз за свою не очень длинную жизнь пытаясь уложить в себе это самое понимание: не каждый способен поступиться амбициями ради другого, гибнущего. Все думают в первую очередь о себе. — Вряд ли она рискнет ближайшие дни тебе на глаза показываться. Хоть отоспишься.
— И ты про сон не забывай, — невесело усмехнулся отец.
— На ужин тогда не жди. Лорку заведешь? Ему Вера Генриховна лапы помоет.
Отец не ответил и отошел от Ивана в другую сторону от дома, вглубь сада. За ним помчался и пес, продолжая размахивать серебристым хвостом. За хозяином.
Мирош устало потер лицо, снова почувствовав холод. Он не знал, куда деться от себя самого. Распирало. Изнутри распирало так, что ему казалось, кожа вот-вот раскрои́тся, и он покроется дорожками трещин, из которых польется горячее, разъедающее плоть. То, из чего он состоит. Горечь. Сегодня это горечь. И внутри ее так много, что не совладать.
Он двинулся к дому. Отправился в душ. Долго грелся под его струями, пытаясь справиться и зная наперед: в одиночестве с таким не справляются. Или это он не научился. Он вообще не любил одиночества. Не выносил. С самой школы вокруг него неизменно была толпа людей, в которой он выделялся. Не только ростом — голосом, умом, умением увлечь и развлечь. Почти штатный клоун, хотя никогда никому не пришло бы в голову так его называть. Лидер. Он был лидером в классе, лидером в универе, лидером в группе. Что угодно, только бы заткнуть дыры в собственной личной жизни.
В одиннадцатом классе отец твердо решил отправить его в столицу, набираться ума. Но Мирош заартачился — куда он от Фурсы и от «Кометы», которая тогда состояла совсем из других людей. Его твердое желание заниматься музыкой отца огорчало, но, в конце концов, они нашли компромисс. Мирош остался в родном городе и учился в университете имени Мечникова. Факультет международных отношений, политологии и социологии Дмитрия Ивановича устроил. В свою очередь Мирошниченко-старший не препятствовал увлечениям Ивана и периодически помогал, подбрасывая денег на аппаратуру.
«По крайней мере, сделай так, чтобы мне не пришлось за тебя краснеть!» — полушутя однажды сказал он.
«Политолог из меня так себе, а музыкант хороший», — в тон ему, но несколько самоуверенно объявил тогда Мирош.
