— Душный вечер на Волге, — с трудом проговорил он (осклабился, встал на каблуки, закачался). — Вы, кажется, скучаете? (Короткое движение, — как будто хватаясь за курчавые волосы.) Отчего вы так странно молчите… Миссис Эсфирь…
— Я сказала все, что может сказать женщина… Дело за вами…
Тогда с кашляющим стоном он кинулся на скамью под OKHOM, схватил руку миссис Эсфирь, прижал к губам:
— Я хотел бежать… Я хотел кинуться в воду. Я искусал себе руки… Молчу, молчу… Вы все понимаете… Маленький человечек вздумал бороться с Нулу-Нулу… Он миллионы веков напитывал нашу кровь яростью… Нулу-Нулу- в полдень встает над лесом, над нашей жизнью. Ствол баобаба, глаз взбешенного тигра-Нулу-Нулу… Он сжег мой разум… Мою совесть… Мою человеческую гордость… Все, все — в жертву ему…
Бормоча всю эту чушь, Хопкинсон встал на скамье на колено и глядел миссис Ребус в лицо с полуопущенными веками.
— Еще, — сказала она.
— Поверните ключ в двери… Я приду…
— Еще о Нулу-Нуду…
— Он стоит над, здром… Bce горит-травы, леса, земля… Всё в дым, в мареве… Нулу-Нулу нюхает дым. — Мужчина приближается к женщине… «Хорошо», — говорит Нулу-Нулу… И он жжет их… Огонь вылетает у них изо рта, из глаз, из животов…
Жалюзи вдруг захлопнулись. Хопкинсон оборвал на полуслове, схватился за лицо и — раскачиваясь:
— Слепой идиот, старый аллигатор, глухая птица Кви-Кви… Трех линчей мало тебе, мало…
Эсфирь сейчас же появилась на палубе, На плечах — испанская шаль.
— Вот — ключ от моей двери… Вы получите его в свое время (оглянулась направо, налево и — шепотом): сейчас ко мне нельзя, — позднее… Абраам, поговорим серьезно… (С улыбкой провела ладонью по его щеке.) Нулу-Нулу, вы мне нравитесь… Будьте все время таким… Абраам, я решила… Я связываю мою жизнь с вашей. Вы гениальный человек. А ведь рука женщины, как Мала хищной птицы… Я хватаю добычу-это мое, вы весь мой! Таковы женщины… Абраам, расскажите о вашем замечательном открытии… Какой сладкий ночной ветер, подставьте лицо, — он освежает… Что главное в вашем открытии? Из-за чего в Америке такой переполох?
Складывая руки, как насекомое богомол, Хопкинсон беззвучно смеялся:
— Я не способен, я не способен, все благоразумное выскочило из моей головы.
— Когда женщина отдает себя всю, она хочет быть гордой, — сурово сказала Эсфирь. — Предположите, что я честолюбива.
— Хорошо… (Он сжал руки, будто пожимая их страстно.) Ничего гениального нет. Я напал на это, случайно… Если семена растений подвергнуть действию азота при пяти атмосферах и температуре в тридцать градусов Цельсия, тo энергия, заключенная внутри семени, увеличится в десять раз…
