И она опять запела грустную песню:
Была бы дорога такою,
Чтоб видеть всегда Оло-тау.
Всё смотрела б на неё с тоскою,
И в тоске той день мой пролетал.
На новом месте Янифе зажилось хорошо, за ней смотрели как за родной дочерью. Но сама она не ела, не пила, ни с кем не вступала в разговор — всё горевала ла проливала горючие слезы. А то вдруг вспоминала свои шалости и проказы и неожиданно для всех начинала вдруг смеяться. «По всему видно, девочка сошла с ума, — говорили между собой сарты, — Надо её привести в чувство». И с тем стали возить её повсюду, где сами бывали. Но она так и не смогла привыкнуть к чужбине. В одиночестве сочиняла песни:
Я на яблоне высокой
Обломала сук крутой.
На чужбине одинока —
Не поймет меня никто.
В чем я, боже, виновата?
Пред тобою в чём вина?
Вы там вместе… Только я тут
Горе мыкаю одна.
Эту песню она хотела переслать письмом, только адреса не знала, и потому на родине никто ничего о том не ведал.
Когда Янифа стала старше и ей исполнилось шестнадцать лет, её отдали замуж за старшего сына старика, человека лет сорока или сорока пяти. Но она нисколечко не любила своего мужа. Как она ни плакала, как ни противилась — выдали её насильно.
Но такая уж Янифа была певица, что никак не могла сдержать своих чувств и постоянно пела всё новые горькие песни.
Помню землю я родную, Говорю я с ней письмом «Неужели жизнь минует с этим сартом-стариком?»
Однажды она стала вспоминать свое детство, тропинки и дороги, по которым бегала босиком, и решила про себя: «Сбегу отсюда, наверняка отыщу свой аул». Выждав момент, когда вся родня мужа ушла в гости, она быстренько собралась и отправилась в долгий и трудный путь. А город, где она жила, был таким большим и, запутанным, что она никак не могла понять, куда ей надо идти. Ей пришлось вернуться в дом немилого мужа. Забралась она в сад да там и уснула. Когда сарты вернулись домой и не обнаружили Янифу, они повскакали на лошадей и отправились на её поиски.
И конечно, нигде не нашли. А утром выходят в сад — Янифа спит там прямо на земле, свернувшись калачиком, сама величиной с кулак.
Обрадовались хозяева: «Слава богу, не сбежала!» И опять пошла для Янифы обычная жизнь.
Однажды муж Янифы стал собираться в дальнюю дорогу с торговыми делами. Пристала к нему Янифа: «Возьми меня с собой, покажи родной аул, где я родилась и выросла». Она и раньше просила его об этом, и он каждый раз отвечал: «Вот станешь матерью хотя бы одного ребенка, тогда я возьму тебя с собой».
