Кто-то говорит:
— Не любил ЦДЛ покойник, и ЦДЛ его тоже не принял. Даже прощанье происходит не в писательском доме.
После похорон пошли в ЦДЛ. Чивилихин, Годенко, Козьмин и я сели за стол, чтобы помянуть К. Федина, но прибежали «от Маркова», чтобы мы прошли в дубовый зал, где стояли поминальные столы, но мы уже «завелись» — надо было раньше звать... «Вы все на больших людей, а не на писателей рассчитываете, чиновники при литературе», — шумел Чивилихин. Не пошли.
Он же в этот раз сообщил мне фразу Горького Леонову, которую тот скрывает: «Вы, Леонид Максимович, на редкость талантливый человек, Вы — талантливее меня. Я — средний литератор, а Вы - великий русский писатель».
Думаю, что это можно было сказать только в припадке поощрения. Горький очень хотел, чтобы в России великая литература не иссякала и помогал расти новому поколению великих писателей. В его представлении величие литературы отражало общий уровень страны.
2 июля 1977 г.
Был в Переделкине у Л.М. Пришел в 10 часов, когда он только что сел завтракать. Наливая себе молока, спросил: «Будете?» Сколько раз я бывал в доме Леоновых, ни разу не было случая, чтобы меня не накормили и не напоили чаем. Традиция русского гостеприимства здесь свято соблюдается всеми членами семьи. Угощали меня и Татьяна Михайловна, и Наталья Леонидовна, и даже малышка — внучка Настя.
Л.М. сообщил, что вчера был день рождения Татьяны Михайловны. Но сегодня настроение у него было ворчливое. Снова доказывал, что Россия не умеет ценить свои таланты. «Но у меня одна только Родина, один дом — вот тут. Другого ничего не будет!» Сокрушался, что никому нет дела до литературы и до русских людей, что русские, внесшие в мировую литературу и культуру часто не меньше, а больше других, стали не русскими, а советскими. Не могут назвать себя русскими, чтобы их не обвинили в кичливости, в великодержавном шовинизме. А если что-то кто-то из народностей, населяющих Советский Союз, сделает плохо, его не назовут ни советским, ни узбеком, ни татарином, а только русским. Так принято за границей
— Еще 15 лет тому назад я сказал Демичеву по телефону: «Поймите, Сибирь могут защищать только Ермаки... десять тысяч Ермаков».
О литературе: «Каждое ненаписанное произведение лежит мертвой плитой, придавит всей своей тяжестью тех, кто не думает о лите- ретуре, не способствует ее развитию».
15 сентября 1977 г.
Сегодня позвонил Леонид Максимович:
— Вы смотрели телеспектакль «Заседание парткома»? Знаете, все друг друга чуть не матом кроют. Но что меня поразило еще больше, так это то, что они яростно ненавидят друг друга. В чем дело? Советские люди такими стали? Или — это надо для кого-то за границей? Такими спектаклями мы не выиграем битвы. И — художественный уровень... Только первым сортом мы сможем туда пробиться. Сперва — мозги, потом — ноги.
