Вера даже не подозревала, насколько она была близка к истине. Именно — откопала.
— Надо навестить Прохора, — предложил Васька, — может быть, он что-нибудь знает.
— Вот, давайте, прямо сейчас к нему и пойдём!
— А покушать? Зря, что ли, я старался? Не для себя, между прочим, — заупрямился Шурка.
Решено было Прохора навестить чуть погодя — после ужина. Девушки закончили сервировать стол. Алан, на радость Шурке, открыл одну бутылку коньяка. Вторую было решено взять с собой: дабы уважить хозяина.
Трапеза растянулась на пару часов. Наконец, с ужином покончили и стали собираться.
Пока девушки наводили порядок, ребята вышли на крыльцо. Шурка достал сигаретку и зажёг спичку, отвернувшись от ветра. Вдруг боковым зрением парень заметил, мелькнувшую между комендантшиными парниками, знакомую поросячью физиономию. Уж, не Кабан ли это?
Кудрявый протянул неуверенно:
— То ли мне показалось, то ли нет… Этот, здоровый здесь, кажется.
— Где?
Шурка ткнул пальцем в парники. Но там уже никого не было, Кабан испарился.
— Следит? Значит, мало ему досталось. Поговорим при встрече, — Алан ничуть не испугался.
Прохор не выказал удивления такому количеству гостей. Он распахнул настежь калитку и, приглашая всех пройти, кивнул головой. Гости последовали во двор. Зашедший последним, Шурка замкнул за собой щеколду. Конечно, на Прохоров двор можно было легко проникнуть через поваленный забор, но это выглядело бы невежливо!
— В избу не зову. Мамка сегодня умерла, так что, сами понимаете, — мужик устало потёр переносицу, — в беседку проходите.
— Прими соболезнования, уважаемый! — прижал руку к сердцу Алан.
Прохор, молча, кивнул. Похоже, хозяин был ошарашен свалившимся на него несчастьем. Он слонялся по двору будто сам не свой.
Мастер достал из-за пояса коньяк:
— Давай выпьем — за упокой души матушки твоей!
Прохор, почесав затылок, вздохнул и принёс три гранёных стакана. Разлили, выпили — не чокаясь, в полной тишине. Шурка закурил сигаретку, потом, спохватившись, предложил табачку и хозяину. Тот не отказался — курева у Прохора опять не было.
— Не знаю, что и делать, — пожаловался вдруг неожиданным гостям мужик, — как хоронить мамку буду, ума не приложу! Наум Лаврентьевич, конечно, обещал помочь: организовать всё, сделать гроб, дать материальную помощь.
А ведь её же, мамку-то, надо обмыть, переодеть! Опять же — стол, какой-никакой, поминки организовать… На соседей нет надежды, с ними давно уже в контрах. Эх, беда!
— Мы поможем. Правда, друзья? — Алан близко к сердцу воспринимал всякое чужое горе.
