— Дядя Прохор, зачем нервничать? — примирительно произнёс Васька, — мы ни с кем не хотим ссориться, а просто идём в магазин.
— В магазин? — живо переспросил Прохор.
Он разжал кулаки и машинально облизнулся. Шурка укоризненно посмотрел на товарища. Зачем же болтать лишнего!
— Ну да, хлеба надо купить, — ответил Васька осторожно.
— Хлеба? Это хорошо. А на красненькую у вас не будет? — поинтересовался мужик.
— Нет, не будет. Если хотите знать, нам кушать нечего, а Вы тут на красненькую просите, — решительно отказал наглецу юноша.
— Кушать нечего? — глаза Прохора забегали, он что-то лихорадочно соображал, — пацаны, так мы это сейчас исправим!
— Каким образом? — ехидно полюбопытствовал кудрявый.
— Есть мыслишка. Вы ребята хорошие, и я хочу вам помочь. Давайте, обеспечу вас картошкой? За чисто символическую плату. Целый мешок, — дядька Прохор никак не хотел отпускать практикантов.
— Конечно, хотим. А чисто символически — это сколько? — уже всерьёз заинтересовался Шурка.
— Пять красных. Бомб. Тут как раз в магазин завезли недорогое вино, — Прохор назвал цену в бутылках.
— Так за эти деньги можно купить не один мешок, и даже не два. ДУрите Вы нас, уважаемый. Нет, не надо такой картошки, — Шурка проявил неожиданный рационализм, — пойдём, Васька, пока ещё магазин не закрылся.
— Да подождите вы! Хорошо, хорошо — заломил цену, согласен! Сколько дадите? — Прохор прицепился к ребятам, словно банный лист к одному месту.
— Мешок — бутылка! И ни каплей больше! — кудрявый решительно рубанул воздух ладонью.
— Две! И вместе пьём! — схватил Шурку за эту самую ладонь Прохор.
— Не понимаю. Тебе же больше выйдет, — Шурка бесцеремонно перешёл на «ты», — одна на одного больше, чем две на троих. Или, я считать разучился?
— Ты, шнурок, хорошо считаешь, я это уже понял. Но, здесь есть нюансы, — Прохор опять икнул.
— Ню… Чего? — раскрыл рот Шурка.
— Нюансы, деревня! Во-первых, Прохор один не пьёт, хотя, конечно, найти собутыльника — никакая не проблема. Я вас хочу угостить. Дядька Прохор — альтруист! — мужик икнул два раза.
Конечно, их новый знакомый лукавил. Чрезмерным человеколюбием он не отличался. Просто Прохор рассчитывал на дальнейшую добавку, полагая, что пьяные юнцы впоследствии поддадутся на уговоры и купят ещё вина.
— Во-вторых, — продолжил самозваный «альтруист» — за картошкой надо лезть в погреб, поднимать наверх мешок. А я уже пожилой человек, страдаю одышкой, да и сердечко пошаливает. Вы — молодые, здоровые, вот и поможете дядьке. Идёт, школяры?
