Ребятам дали комнату в щитовом домике, считавшемся общежитием. В этой же квартире обитали ещё двое одиноких мужчин, по всем признакам — временами крепко выпивающие. В другой половине дома, через стену, проживала комендантша с мужем и двумя детьми. Соседка выдала практикантам матрасы, подушки с одеялами и бельё.
Комната ребят, довольно просторная, была обставлена скромно: стол, две койки, да пара стульев. Ещё встроенный в стену шкаф. Воду нужно было носить с колонки, сортир находился во дворе. Но это не пугало Шурку нисколечко, подумаешь, ерунда!
Он настежь распахнул окно, наслаждаясь свежим весенним воздухом и прихлёбывая чаёк из кружки. За окном чирикали птички, зеленели свежей листвой берёзы, цвела, желтея, мать-мачеха.
— Блин, надо было больше хлеба купить, — с сожалением сказал Шурка, запихивая в рот остатки батона.
Товарищ его только почесал в затылке.
— Предлагаю сходить в магазин ещё раз, — наконец, предложил Васька, задумчиво глядя на хлебные крошки.
— В магазин, так — в магазин, — согласился Шурка, — пошли, прогуляемся.
Улица бежала вдоль домов, утопающих в свежей зелени. Асфальтом тут и не пахло, а вместо тротуаров люди передвигались по обочине дороги, кое-где покрытой деревянными мостками. Весенняя распутица уже заканчивалась, но грязи ещё хватало.
Ребята шагали, перепрыгивая через лужи. Пока добрались до бетонки, что проходила по центральной улице, успели испачкать обувь в грязи. Пришлось мыть кроссовки в придорожной луже — глубокой, как озеро Байкал.
— Уделались, никак? — раздалось за спиной.
Васька повернулся и увидел тщедушного мужичка лет пятидесяти, с мутным взглядом и папироской во рту. Кудрявый Шурка, не реагируя, продолжал приводить в порядок свою обувь.
— Так, немного испачкались. Добрый вечер, — поздоровался вежливо юноша.
— Привет, привет. Откуда взялись, молодёжь? — мужичок, затянувшись напоследок, затоптал папиросу.
— На практику приехали сюда, — ответил Васька дружелюбно.
— Понятно, и-кхе-икх!
Мужичок вдруг начал — не то кашлять, не то икать. Молодой человек вежливо ожидал окончания приступа.
Наконец, дядька справился с проклятой икотой:
— Давайте знакомиться, что ли. Меня Прохор зовут, я здешний.
— Очень приятно, — вставил Шурка, закончив, наконец, чистить кроссовки, — а мы приезжие.
— Шутник? Щас я тебе врежу разА, весельчак! — неожиданно взъерепенился Прохор.
Мужик встал в позу, отдалённо напоминающую боксёрскую стойку. Он расценил Шуркины слова, как издевательство, и давать спуску приезжему наглецу не намеревался. Но кудрявый лишь независимо сплюнул. Вид нового знакомого был нисколько не угрожающим. Скорее, наоборот — потешным.
