Загрузили, значит, соседи телевизор на тачку. Алан дал деньги, как и договаривались. Петя отправился к Сергеевне. Панкратыч, было, увязался следом, но Синий прогнал дружка. Мол, дело интимное — тебя, сосед, не касается.
Вернулся Петя только к вечеру: телевизор в тачке, а сам пьяный — разлюли малина! Я, говорит, с Павлой разругался вдрызг, но всё сделал, как обещал. Спрашиваю его: где крест, Петя? Он отвечает мне: не дрейфь, Васька, имущество надёжно спрятано.
Выставил на стол вино, позвал Панкратыча. Ну, и устроили соседи себе снова праздник.
А вечером директор появился, пошушукался о чём-то с ними и уехал. Обсуждали детали очередной шабашки, по всей вероятности. Теперь наши соседи — первые помощники у Наума Лаврентьевича!
— Шабашка — это Кабана закопать? — догадался Шурка.
— Ну да, похоронить хотят, сегодня, — Васька замолчал. Он рассказал все новости.
В двери постучались. Раздался голос Алана.
— К вам можно?
— Заходи, дорогой! — крикнул во всю глотку детдомовец.
— Мир вашему дому! Вай, гипс! Перелом, как я и думал!
Алан искренне сопереживал товарищу. Как-то ещё срастётся рука?
— Петя непонятно где крест затихарил, — озабоченно доложил кудрявый.
— Он мне всё сказал. Я знаю место, — успокоил ребят Алан, — сегодня вечером пойдём.
— Куда? — Шурка непонимающе уставился на друзей.
— К пенькам. Закопаем назад в землю и крест, и зеркальце, — пояснил буднично Васька.
Кудрявому стало не по себе. Опять эти пеньки! Ещё, Суслон давеча страху нагнал… Пожалуй, что пусть без него идут, без Шурки.
— Вы, хм… сами управитесь? Я что-то не очень хорошо себя чувствую. Да и какой из меня нынче помощник — с одной-то рукой? — глаза Шурки забегали.
— Э, джигит, ты что, товарищей бросаешь? На полпути нельзя останавливаться! Все вместе — только так! — Алан похлопал парня по плечу.
Практикант обречённо кивнул:
— Хорошо, пойдём все вместе. Ты, ты и я?
— Ещё будет Вера, — вставил Васька.
— Господи, а ей-то, зачем это надо? — Шурка воздел очи к небу. Вот ведь, девка! Неймётся никак!
— По-моему, как раз ей это больше всех и надо, — почесал голову Васька и вздохнул сокрушённо.
Умный, образованный мальчик, он не верил во всю эту антинаучную белиберду. Но своё мнение держал при себе.
Кабана хоронили за кладбищем — рядом с могилой отца. Только заросшая бурьяном замшелая плита обозначала последний приют его родителя.
Гроб с усопшим — опять почему-то не заколоченный — стоял на краю свежевырытой ямы. Покойник лежал в «домовине» облачённый в чёрный кримпленовый костюм, со скрещёнными на груди руками.
