Вместе с новобранцами сел в эшелон, который должен был доставить нас к Ладоге. Дальше предстояло шагать по ладожскому льду, по знаменитой Дороге жизни — в Ленинград.
Когда погрузились в теплушки, я вдруг вспомнил, что все мои госпитальные документы, деньги, а также подарки от раненых остались у директора детского дома. Доложил об этом старшему лейтенанту. Он велел мне бежать в детдом и забрать документы. Не чуя под собой ног, я побежал. Больше всего боялся, что не застану на месте директора. На мое счастье, он оказался у себя в кабинете. Документы и деньги я у него получил, а когда собрался уходить, директор сказал:
— Хотя ты и торопишься, Витя, а с ребятами надо попрощаться. Ты иди во двор, а я им скажу, что ты уезжаешь на фронт.
Вскоре во дворе собрались все мальчишки и девчонки детского дома. Я им сказал, что по решению командования снова еду на фронт, бить фашистов под Ленинградом.
Одна девочка, моя ровесница, подошла ко мне и сказала, что она тоже ленинградка. Папа погиб на фронте, а мама умерла в эвакуации, так и не оправившись от голода. Осталась в Ленинграде тетя. И хотя ей в детдоме и тепло и сытно, она мечтает вернуться домой, в Ленинград. Почти каждую ночь она видит во сне маму, свой дом на Суворовском проспекте. Но пока фашистов от стен Ленинграда не отбросят, ей туда не вернуться.
— Ты счастливый, Витя. Скоро увидишь Неву. Передай бойцам, чтобы быстрее гнали фашистов.
Один за другим подходили ко мне ребята. Каждый жал крепко руку и желал победы.
Котька, крепко меня обняв, незаметно сунул в карман пачку махорки.
— Это солдатам отдай, от нас. Я себе достану. А на фронт все равно убегу, это ты знай. Может, где и встретимся.
Уже подойдя к воротам, я обернулся. Ребята махали руками. У многих в глазах стояли слезы. То были слезы зависти и слезы прощания. «Бей, Витя, фашистских гадов! Отомсти за наших родителей!» Вот с таким напутствием я и покинул детский дом, под крышей которого прожил сутки.
Когда вернулся на станцию, то не нашел на путях свой эшелон. В это время со станции уходил какой-то состав, и мне показалось, что это мой. Я бежал рядом с вагонами, кричал, но никого из знакомых не видел. Было уже темно, и мною овладело отчаяние. От обиды слезы навернулись на глаза. Ко мне подошел какой-то военный. Узнав, в чем дело, он сказал, что мой эшелон переведен на другой путь. Я побежал через рельсы и вскоре, к великой радости, нашел свою команду. От солдат узнал, что начальство разместилось в одном из домиков.
