Мы направились к темной веранде. Беликов стоял в проеме двери и молча смотрел на нас. Заметив его, я подался назад, подавив крик. Странно на меня подействовал алкоголь: глаза Беликова казались ярко светящимися, как автомобильные фары.
— Тихо, — сжал мой локоть Тони.
— Почему тихо? — возмутился я. — Давайте веселиться дальше! Беликов, мы приехали, чтобы отпраздновать грандиозное событие. Не припомню только, какое…
— День всех Святых, — подсказал Штирнер.
— Ну да. Точнее, ночь. Впрочем, скоро рассветет.
— Проходите, — бесстрастно произнес Беликов. — Сейчас я кофе заварю.
Вслед за доктором я прошел в гостиную. Заморгал от электрического света. Свернулся калачиком в уютном кресле.
Свирепо улыбаясь, Тони Штирнер повернулся ко мне:
— А теперь давай поговорим. Кто ты, что тебе нужно в городе?
Ошарашенный, я молчал.
— Тони, ты еще пьянее меня? — осторожно спросил.
— Говори, кто тебя прислал и с какой целью? Зачем ты втерся в доверие к Беликову, используя для этого его дочь? Тебе приказали его убить?
Я обратил внимание, что на меня наставлен пистолет средних размеров. Тони повернулся к Беликову:
— Что он знает о нас?
У того звякнули чашки на подносе.
— Не знаю, Тони. Мне кажется, он только догадывается.
— Послушайте, ребята, раз уж вы решили меня убить, расскажите хотя бы, в чем тут фишка. Вы подозреваете, что я из полиции? У вас свой маленький бизнес, например, торговля человеческими органами? Покайтесь, и я передам Всевышнему ваши стенания!
Отвернувшись от меня, они заговорили на гортанном хриплом наречии; отдельные сочетания звуков показались мне знакомыми, в один из моментов узнавания я, не выдержав, закричал:
— Какой это язык, черт побери? Могу я перед смертью узнать язык, на котором вижу сны?
Оба с недоумением на меня уставились.
— Этого языка не существует на нашей планете, — наконец ответил Беликов.
— Что ты там болтал о своих снах? — раздраженно осведомился Тони.
— Раз вы говорите на нем, этот язык существует, и я владею им иногда, во сне.
— Цивилизация, создавшая иврит, давно погибла. Теперь он используется для связи между мирами.
— А вы? Осколки той древней цивилизации? И это — ваша страшная тайна, которую я могу выдать полиции?
— Не паясничай, — поморщился Штирнер. — Ты здесь, потому что знаешь о каррасе.
— Но я вхожу в него. Так же, как Беликов. Там было одно вакантное местечко. Не твое ли, Тони? Но если весь смысл и цель этой структуры в том, чтобы прикончить меня, бедного преподавателя теории языка, то я решительно против.
