Подвижничество есть по сути постепенное прозрение. Будь оно мгновенным — как бы выдержало бедное сердце открывшуюся бездну убожества, в котором пребывает? Сансара, поток становления — слишком мягкое слово для ловушки подменяющих друг друга страстей, чьи хлопки в ладоши называются волей и окончательный обрыв которых — поистине нищета и свет. Настоящие боги льдообразны, — учил сам себя, лишенный любви. Страсть к миру излечивается лишь страстью к потустороннему — и эта страсть горела в нем бенгальским огнем обожания.
Сироты, с глазами, вперенными в небо, горестно плачущие в окружении людей, много ли нас, думала Люда. «А радость рвется в отчий дом», — знал еще бедный полупомешанный немец, все знают это, но, как детей, отнятых от груди, утешают свои души земными фантазиями. Странный заговор нелюбви к себе, заговор безбожия.
На Люду, не мигая, смотрело не то дерево, не то человек. Падающая в сияющую глубину сердца, прошла мимо, едва ли заметив, — и видение исчезло, как бы втянутое внутрь сосновых стволов. Перед ней появился старик с синими веселыми глазами. Сразу поспешил сообщить, что он также ищет спасения в одиночестве.
— Выбирая аскезу, ты отрицаешь мир, хотя признаёшь, что он — Божье творение, — озабоченно заговорил старик. — Если человек спасается Христом, то человеком спасается всякая тварь. Аскет как никто наделен энергией — и угрюмо отказывает страждущим хотя бы в исцелении. Не спорю, проблема участия или неучастия в мире стара как сама религия, и если Восток знает пару архат-бодхисатва, то христианство — черное и белое монашество.
— Кто я, чтобы вмешиваться в дела Божьи, — пожала плечами Люда. — Я и молить могу лишь об исполнении Божьей воли.
— Хочешь сказать, медицина целиком прерогатива Бога, в чьих руках болезнь — скальпель для врачевания не тела, но души. Но ведь исцелял Иисус!
Снотворное действие, которое оказывала человеческая речь на Люду, сегодня было особенно сильно. Слова старика доносились глухо, как сквозь вату, и не касались сердца. Словно прочтя ее мысли, собеседник замолчал, потом проговорил с обидой:
— Хотел сделать тебя моей помощницей. Мир в недугах как в паразитах и требует бережной руки. Когда все святые отправятся к Богу, кто спасет оставшихся? Кто запишет псалмы озер, отслужит литургию Всевышнему, играя на духах преисподней, как на трубах органа? На Землю возвращается быдло, потому что она все мрачней и мрачней. Но ты еще боишься — раздавать и оступаться, боишься еще отвести взгляд от божества своего.
