В бесконечной череде мучительных смертей и воскрешений Гильгамеш был бы рад умереть окончательно.
* * *
Шло время. Хумбаба недолго царствовал на троне Урука, только пока не явились наемники из далекой Нубии. Пришельцы начали жечь деревни, и Хумбаба собрал и выставил армию против них. И тут выяснилось, что три предводителя чужаков – бессмертные. Отборные войска Хумбабы были бессильны против них, и в конце концов темнокожий противник взял в поединке его голову.
Хумбаба умер с кривой усмешкой на устах, и последняя его мысль была о полуразрушенном храме на пустыре севернее Эшнунны.
* * *
Время продолжало течь своим чередом. Гильгамеш сломал себе шею, чтобы высвободить голову из хомута, но против остальной цепи оказался бессилен. Прошли годы, прежде чем он смирился с тем, что из этой тюрьмы нет выхода.
Как-то цепь на левой ноге лопнула. Гильгамеш это заметил, попыток освободиться не возобновил. Головой можно крутить куда хочешь – и ладно. Взор его отдыхал на скудной зелени, отвоевавшей себе место в стенах заброшенного святилища. Иногда он почти забывал, что на полу у его ног громоздится сотня скелетов, и сотня черепов обвиняюще взывает пустыми глазницами.
А потом обвалилась крыша и погребла и останки шумеров, и скованного царя. Он встретил смерть под рухнувшими камнями, как желанную гостью.
Шумер, 856 до н. э.
Одинокий всадник саркастически усмехнулся, пробурчав: «Это и есть та самая проклятая долина? Не удивительно, что в местных деревнях всерьез верят, что при солнечном затмении небо может обрушиться им на головы».
Он тряхнул копной каштановых волос, смахивая их с лица, и поскакал дальше. И увидел на краю дороги то, что недавние дожди вымыли из песка: человеческий череп. Путешественник огляделся вокруг, заметил выбитые на скалах знаки и еще один череп на скальном выступе.
Древнее кладбище?
Ночь уже вступала в свои права, а вместе с ней и холод. «Святая земля, неплохо», – подумал всадник, въезжая дальше в долину в поисках убежища.
Долина заканчивалась тупиком, и путешественник уже собирался заночевать под голой скалой, как вдруг обнаружил едва заметные руины какого-то сооружения, возможно, древнего храма. Почти все его стены обрушились, но задняя сторона углублялась в гору, там всадник и решил устроиться на ночлег. Он спешился и повел коня по выветрившимся каменным плитам.
Странное чувство охватило его, и тут он понял, что стоит посреди развалин, а кругом во множестве разбросаны человеческие останки.
