В школе сверстницы не обращали на него внимания, разве что подтрунивали над ним и называли "лузером" или "ботаном". Из-за сильной угревой сыпи лицо Дейла выглядело так, будто поросло клюквой. Там, где кожа не была поражена гнойными прыщами, она была болезненно бледной. Дейл был таким тощим, что всякий раз, когда он осмеливался надеть майку на лямках, сквозь нее отчетливо проглядывали торчащие кости. Казалось, будто он не ел несколько месяцев. Грудь у него была впалой, щеки — запавшими. Глаза смотрели из глубоких глазниц, отчего лицо походило на череп. Он был полной противоположностью школьным спортсменам, за которыми гонялись все девчонки. У него не было такого же, как у них загорелого, мускулистого тела. Он больше походил на смерть, курящую сигару посреди свалки с ядерными отходами.
Дейл пролистал энциклопедию до истории про Эда Кемпера, но вскоре утратил к ней интерес. Ему было неинтересно читать про убийц, которые убивали чисто ради удовольствия. Ему было знакомо это удовольствие. Оно было единственным известным ему, сколько он себя помнил. Теперь, когда его половое созревание находилось в полном разгаре, и его гормоны бушевали и неистовствовали, его интересовали другие виды развлечений. Его внимание все больше привлекали одноклассницы, и ему было любопытно, какие наслаждения могли подарить ему их молодые тела.
Дейл понимал, когда кто-то насиловал женщину, а затем убивал, чтобы заставить их молчать. Какая-то логика в этом была. Он даже понимал, когда кто-то убивал просто ради наслаждения процессом. Но когда кто-то приносил домой сувениры, фрагменты тел и мастурбировал на них, это было выше его понимания. Он думал, что женщин насилуют, только лишь чтобы не приходилось мастурбировать. Изнасилование и последующее убийство — это одно, но убийство и последующее изнасилование — это уже извращение. Дейл подумал об отце и о том, что тот делал у него на глазах с трупом матери. Он сдирал с нее кожу с точно таким же удовольствием, с каким трахал.
Дейл захлопнул книгу, почувствовав, что у него встает. Он помнил, как отец снова и снова бил мать ножом, а затем перерезал ей горло, трахая при этом сзади. Дейлу было стыдно за чувства, которые вызвали эти воспоминания. Он понимал, что это неправильно, но не мог справиться с ощущениями, которые пробудила в нем эта картина. Будто его тело предавало их с матерью. Дейл боялся, что понимает Кемпера больше, чем ожидалось. Он вспомнил слова бабушки: Бог спятил, дав жизненную силу такому, как он. Ему не хотелось это признавать, но старуха была права. С этой силой он не сделает ничего хорошего.
