Он даже стиснул зубы — так оскорбительно показалось ему потаенное переглядывание «забойщиков».
— Степан! — позвал его в эту минуту Барашков и потарахтел шахматной коробкой. — Ищу-ищу тебя, а ты вот, оказывается, где. Ну, сыграем?
Состояния приятеля он не замечал.
Играть Степану Ильичу не хотелось, он не сомневался, что Наталья Сергеевна где-то одна, видимо обижена его невежливостью, но все-таки стоит и ждет. Однако вместо того, чтобы отказаться и продолжить свой неторопливый обход, он с принужденным видом пожал плечами и сел за столик.
Барашков был вымыт, розов, благоухал одеколоном. На палубу он вышел в домашних тапочках на босу ногу, словно находился у себя дома во дворе.
Старики за домино в его присутствии притихли. Однажды, когда они уж очень расшумелись, Барашков оторвался от доски и цыкнул на них, пригрозив выгнать из шахматного уголка, — здесь «забойщикам» было не место.
Зажав по пешке в каждом кулаке, Василий Павлович предложил приятелю выбирать, затем расставили фигуры. Раньше Барашков и сам был не прочь засесть за домино, но в поездке, пользуясь снисходительностью Степана Ильича, задался целью освоить шахматную премудрость, постоянно проигрывал, но с каждым проигрышем только ожесточался в своем упорстве.
С первого хода он весь ушел в игру. Степан Ильич же, небрежно отвечая, не переставал поглядывать по сторонам. Ну так и есть: вот и она! Ведь знал же, чувствовал: стоит только сесть… Надо, надо было отказаться! А сейчас еще черт принесет профессора!
Увидев подполковника за шахматами, Наталья Сергеевна направилась к нему с вопросительной полуулыбкой, как бы предлагая забыть невольную размолвку. Действительно, жара, усталость… Она, во всяком случае, нисколько на него не сердилась.
Степан Ильич порывисто вскочил навстречу:
— Присядьте, отдохните. Мы сейчас.
Боковым зрением он заметил, что старики за домино поглядывают на принаряженную женщину, но сейчас это нисколько его не задевало, может быть оттого, что он чувствовал себя под надежной защитой Барашкова.
Василий Павлович, стиснув голый загорелый череп, на мгновение глянул и вновь ушел в изучение фигур. Положение его было отчаянное.
— Сейчас, посидите, — повторил Степан Ильич, обещая скоро освободиться. До ужина еще оставалось около часа.
Наталья Сергеевна вежливо посмотрела на доску с фигурами.
— Василий Павлович, — спросила она, — почему вы поставили свою лошадку сюда, а не сюда?
— А? Что? — ошалело переспросил Барашков. — Нет, сюда нельзя.
