Неторопливо обходя уголки, где могла быть Наталья Сергеевна, подполковник все больше корил себя за несдержанность характера. Что стоило повернуться и спросить: «Наталья Сергеевна, как обычно, да?» Эти час-полтора перед ужином были для них лучшим временем. Днем, в поездках, и вечерами, после ужина, вокруг постоянно народ, компания, а сейчас, пока идут приготовления, можно и вдвоем постоять.
Невольная размолвка была досадна еще и потому, что завтра путешествию конец, значит, сегодня последний вечер, последние минуты, последний разговор. Степан Ильич ругал приставшего на берегу пропойцу. Из-за него так получилось!
На нижней палубе, сразу за рестораном, где между белевшими столиками скользили нагруженные подносами официантки, находился тихий шахматный уголок. Степан Ильич издалека услышал ненавистный вульгарный стук костяшек домино. Ну так и есть! Он непременно повернул бы назад, но, к сожалению, пройти на другую сторону, минуя этот уголок, было невозможно. И он заранее принял надменный, неприступный вид.
За шахматным столиком, отодвинутым с дороги к кормовому флагу, четверо грузных стариков, расставив ноги и выпятив животы, нарочито громко лупили костяшками домино. Животы держали игроков от стола на расстоянии. Все четверо беспрерывно курили, роняли пепел где попало и, не вставая с мест, швыряли окурки за борт. Несколько окурков валялось на палубе у перил. Все здесь было оскорбительно Степану Ильичу: и эта пошлая игра, о которой профессор Владислав Семенович как-то остроумно заметил, что по интеллектуальному уровню она соперничает лишь с перетягиванием каната, и сами игроки, словно бахвалящиеся своей неказистостью, в которую поверг их возраст. У Степана Ильича укоренилась армейская привычка следить за своим телом: всеми силами старался он не впасть именно в стариковскую неряшливость. Эти же были с постоянно расстегнутыми пуговицами, шумно болтливы и непристойно веселы; каждую проходившую мимо женщину они, перемигиваясь и хихикая, без всякого стеснения обшаривали глазами.
Увидев высокую фигуру подполковника, игроки, ерничая, быстро переглянулись и все разом с преувеличенным вниманием уставились в зажатые в ладонях костяшки домино. Однако Степан Ильич знал, что, едва он минует столик, в спину ему глумливо уставятся четыре пары бесстыжих глаз. Дескать, ну, ну, понятно, с какой целью принарядился и выступает моложавый отставник! В прошлые вечера, гуляя с Натальей Сергеевной, Степан Ильич старался не попадаться им на глаза.
