На берегу среди обессиленных зноем туристов вертелся бойкий человечек с воспаленным шелушившимся лицом. Кланяясь, он сыпал прибаутками и подставлял ладонь. Подавали слабо. Завидев Наталью Сергеевну в сопровождении мужчин, человечек подбежал и сорвал с головы кепчонку.
— Дамочке ор-ригинальной! Мужчинам достойным! — И зорко смотрел, не полезет ли кто в карман.
Компания прошла мимо, избегая глядеть в его просительные и в то же время нахальные глазки.
— Папаш-шки, мамаш-шки! — зачастил пропойца, заметив колебания Натальи Сергеевны. — Бр-ратишки, сестренки! Не на синий бостоновый костюм, не на зеленую велюровую шляпу пр-рошу я вашу тр-рудовую копейку… Не я пр-рошу, ор-рганизм просит! — воскликнул он с надрывом и ударил себя в грудь.
Лишь Наталья Сергеевна остановилась и достала кошелек. Пока она рылась, отыскивая мелочь, пропойца показал понимание человеческой души: уловив ее смущение, он негромко произнес что-то о руке дающей, которая не оскудевает. Устыдившись своей скупости, Наталья Сергеевна сунула ему бумажный рубль. Он принял милостыню небрежно, двумя пальцами, в полупоклоне поискал ее взгляда, но она не захотела благодарности и побежала догонять своих.
Молчание мужчин, когда она их догнала, показалось ей осуждающим. Каждый принял ее поступок как укор себе в недостойной скупости. Степан Ильич, с руками за спиной, не смотрел по сторонам и первым направился к спущенному с теплохода трапу. Неприятный случай с развязным пропойцей усилил ощущение усталости. Целый день на ногах, да еще по такой жаре!
— Лодырь! Ох, лодырь! — проговорил Барашков, оглядываясь с трапа. — Драть его некому.
— Перестаньте, — тихо попросила расстроенная Наталья Сергеевна. Ей казалось, что, остановившись и подав милостыню, она в чем-то подвела своих постоянных спутников.
Усталость и раздражение прошли, едва Степан Ильич пустил в душевой кабине обильную, не особенно горячую воду.
Мытье, свежее сухое полотенце, чистое белье вернули ему ровное расположение духа, и он с раскаянием вспомнил, что, отправляясь прямо с трапа в свою каюту, ни словом не перемолвился с Натальей Сергеевной, не назначил ей, против обыкновения, встречи на палубе, чтобы погулять час-полтора, оставшиеся до ужина. «Невежливо-с!» — упрекнул он себя и, закончив одевание, бодро отправился наверх.
Вечерело, теплоход готовился к отплытию. Сердитые матросы бегали по палубе и старались быть вежливыми с пассажирами, которые им сейчас особенно мешали.
