Вскоре он охмелел — не настолько, чтобы «выйти из рамок», но достаточно, чтобы развязался язык. Он оживился, стал рассказывать, как созрел в нем замысел фильма о летчиках, об их героических буднях, о суровом и мужественном их труде, так не похожем на ту псевдоромантику, которой иной раз нас кормят с экрана. Каркас сценария вчерне готов, остается только продумать кое-какие детали, ну и, конечно, найти режиссера — это не так-то просто, желающих много, все хотят снимать фильм о летчиках, но не каждому можно доверить.
Гость слушал восторженно и почтительно, ему нравилось здесь, он был горд оттого, что молодой, обещающий сценарист, знакомство с которым только что произошло на бегах, сразу расположился к нему, зазвал сюда — в эту святая святых — и запросто поверяет творческие секреты. Он бы слушал еще и еще, но тут подошел какой-то мужчина и вполне официально, без малейшего пиетета, спросил сценариста:
— Ваша фамилия Петровский?
— А что?! — резко отпарировал тот, и лицо его, раскрасневшееся от возбуждения и коньяка, сделалось вдруг землистым. — Что надо?!
— Хорошо бы без шума, Петровский. Придется пройти со мной…
Сценарист молча встал. Он безошибочно оценил ситуацию и избавил себя от напрасных иллюзий: вот сейчас, в эту самую минуту, перевернулась одна страница его жизни и открылась совсем другая…
Он залпом выпил рюмку, приготовленную для очередного тоста «за героических летчиков», и покорно пошел к двери.
Толя Петровский еще в детстве отличался от многих сверстников упорством и целеустремленностью. Ему было, кажется, восемь или девять лет, когда он твердо решил стать пилотом. Обычная мальчишеская игра? Нисколько. Толя в свою мечту не играл — он к ней стремился. Читал книги, которые и взрослый-то не всегда осилит. Тренировал волю. И тело: уже к восьмому классу он имел спортивный разряд по плаванию, лыжам, волейболу, борьбе, водному поло… Он учился в школе, где придирчиво относились к успехам учеников, ненавидели дутые цифры, не создавали фиктивных кумиров. И однако же педсовет единодушно рекомендовал Анатолия в вуз: его способности и трудолюбие ни у кого не вызывали сомнений.
Но Анатолий в вуз не пошел: по-прежнему неудержимо влекло небо. Он поступил в летное училище. Получив право сесть за штурвал, он стал вторым пилотом местных линий на маленьком областном аэродроме. Осуществилась мечта…
Осуществилась мечта?!. Да неужто такой представлялась ему жизнь, отданная небу, жизнь, сплошь состоящая из подвигов и приключений?
