пришла взглянуть на месяц, венчающий голову Шивы; или луной, которая в страхе перед Раху ищет у Шивы покровительства; или Айраватой, который явился предложить в дар своему господину свою слоновью шкуру; или смехом обращенного к югу лица Пашупати, который, прогремев, застыл в телесной форме; или средоточием блеска золы, которой осыпает себя Рудра; или лунным светом, силящимся отбелить синеву шеи Хары; или чистотой помыслов Гаури, обретших тело; или доступным созерцанию обетом целомудрия Карттикеи; или белым сиянием туловища быка Шивы; или блеском цветов на деревьях у храма, совершающих поклонение Шанкаре; или благодатной аскезой Брахмы, сошедшей с неба на землю; или славой десяти Праджапати первой юги
{234}, отдыхающих от труда странствования по семи мирам; или тремя ведами, скрывшимися в лесу из-за горя крушения дхармы в Железном веке; или зарницей грядущего Золотого века, принявшей вид девы; или пламенем духовного зрения божественных мудрецов в его плотском обличье; или цепочкой небесных слонов, сорвавшихся вниз в своем беге навстречу Ганге; или красотой Кайласы, рухнувшей на землю
{235}, когда ее сотрясал десятиликий Равана; или свечением Белого острова
{236}, пришедшего взглянуть на другие земли; или прелестью цветов каши, распустившихся в ожидании осени; или блеском туловища Шеши, приползшего из нижнего мира; или сиянием тела Баларамы, отлетевшим от него, когда он, опьянев, споткнулся; или светом всех полнолуний, собранным воедино.
Она выглядела так, как если бы все гуси на свете наделили ее своей белизной; как если бы она восстала из сердцевины самой добродетели, или была создана из раковины, или изваяна из жемчуга; как если бы ее тело было соткано из волокон лотоса, или выдолблено из слоновой кости, или вычищено щеткой лунных лучей, или выкрашено белой краской, или вымыто пеной амриты, или покрыто блестящим слоем ртути, или умащено жидким серебром, или вырезано из лунного диска, или осыпано цветами кутаджи, кунды и синдхувары; или как если бы она была средоточием белого цвета.
С ее головы ниспадали до плеч светлые кудри, которые казались сотворенными из лучей утреннего солнца, отделившихся от его диска, когда оно покоилось на Горе восхода. Ее волосы, цвета сполоха молний, увлажненные после недавнего купания каплями воды, казались посыпанными золой с ног Шивы, к которым она припала в благочестивом рвении. А в самой гуще волос она укрепила драгоценный слепок с ног Шивы, украшенный его собственным именем. Ее лоб был покрыт золой, белой, словно пыль звезд, растоптанных копытами лошадей колесницы солнца, и походил на склон Гималаев с лунным диском, прильнувшим к его скалистой вершине. Она чтила Пашупати взглядом, который был устремлен прямо на его фаллос, исполнен глубокой преданности и похож на еще одну гирлянду лотосов, наброшенную на его изваяние. Приоткрывая рот в неустанном пении, она словно бы омывала Супруга Гири ярким сиянием своих зубок, которые казались средоточием и чистоты ее сердца, и красоты мелодии, что она пела, и сладости звуков и слов песни. С ее шеи свисали четки, составленные из жемчужин, таких же больших, как плоды амалики, и таких белых, что они казались сокровенными знаками вед, взятыми из уст Брахмы, или звуками гимна гаятри
