— Смерть, — переспросила я резко.
— Я думаю о ней как о мертвой. Ага, в вас сразу заговорили подозрения. Вы сомневаетесь! А еще недавно… Хотя нет, вы сомневаетесь именно так, как мне нужно. А я хочу однажды сказать себе: несмотря на все ее сомнения… Тогда увидите, что это было ослепление, уже испытанное вами однажды.
Я торопливо прервала его:
— Должна признаться, что слышала вашу ссору с отцом… частично. Я слышала, как он говорил, что намерен отослать вас.
— А я ответил, что не собираюсь уезжать.
— А через некоторое время я случайно сыграла пьесу, которую кто-то подложил в выбранные им ноты.
— И вы думаете, что это — я.
— Только если сами признаетесь.
— Тогда я признаюсь, что не делал этого. И вы мне верите?
— Да, — ответила я. — Я верю.
Он взял мою руку и поцеловал.
— Пожалуйста, — сказала я, — прошу вас, всегда говорите мне правду. Я намерена помочь вам и должна знать правду.
— Вы делаете меня исключительно счастливым, — сказал он, и я была глубоко тронута его словами, а еще больше — тоном; такого проникновенного, мягкого голоса я у него никогда не слышала.
— Вот именно этого я хочу, — ответила я порывисто и торопливо добавила: — Мне пора возвращаться.
Я уже повернулась, чтобы уйти, но он подошел ко мне и неожиданно сказал:
— Между нами всегда была связь. Обоих не отпускает прошлое. Я убил брата, а вы любили — неразумно и слишком сильно.
— Не считаю, что любить — неразумно и что можно любить слишком сильно.
— Значит, вы не согласны с поэтом?
— Не согласна. Уверена, нельзя слишком сильно любить… слишком много отдать… потому что самая большая радость в жизни — любить и отдавать.
— Больше, чем любить и получать?
— Да, уверена.
— Тогда, вы, наверное, были счастливы.
— Была.
Мы шли по лугу, а впереди неясно вырисовывался сад.
— Итак, — заключила я, — привидения мы не обнаружили.
— Нет, — ответил он, — но, возможно, обнаружили что-то гораздо более важное для нас обоих.
— Спокойной ночи.
Я оставила его стоять, а сама поскорее вошла в дом.
Я заглянула к миссис Линкрофт в гостиную сказать, что не иду сегодня в школу, а Сильвия, которая уже поправилась, придет к нам на занятия вместе с девочками.
Дверь была полуоткрыта, и я легонько постучала. Никто не ответил, тогда я тихонько позвала миссис Линкрофт по имени и, открыв дверь пошире, заглянула в комнату.
К моему удивлению, она сидела за столом и читала газету.
— Миссис Линкрофт, — спросила я, — с вами все в порядке?
Она подняла голову, и я обратила внимание, что она бледна, а глаза мерцают непролитыми слезами.
