Страх перед ним (с содроганием я произношу его имя) и перед НКВД[84], мертвый, удушающий страх ссыльного и еврея и сейчас сидит в моих конечностях, как сибирский мороз, я не могу выдержать сверлящего взгляда милиционера или даже простого прохожего. Заколдованные черные воды Васюгана отняли у меня человеческую гордость, и я малодушно опускаю глаза.
Во всем мире ученые, занимающиеся историей Советского Союза, изучают партийные документы, архивные материалы, протоколы; глубоко оценивают статистические данные, свидетельства, воспоминания; они анализируют феномен большевизма, ищут причины его возникновения, обсуждая сопутствующие события, и очерчивают, прогнозируя, перспективы его возможного развития. Снимаю шляпу перед учеными мужьями. Я не смею с ними соперничать. Единственное мое преимущество перед ними — в чем мне, конечно, не позавидуешь — это более чем пятидесятилетняя практика в Сибири. На основании опыта, накопить который у меня было достаточно времени, я пришел к выводу, что непредсказуемые, часто непонятные западному миру действия большевиков можно понять, если исходить всего из двух аксиом:
Все, что они говорят, — ложь!
Нет ни одной подлости, на которую они не были бы способны!
В этом короткий смысл длинных речей.
Videant consules!..[85]
