Настал день, принесший мне спасение после долгих-долгих пятидесяти трех лет, в течение которых мне пришлось страдать в Сибири. Мы получили вид на жительство! 10 августа 1994 года останется незабываемым днем! Наш самолет сел в берлинском аэропорту Шенфельд. Ступив на немецкую землю, я припал к ней, слезы навернулись мне на глаза, и я бормотал: «Здесь я человек! Здесь я могу им быть!»
Я был 27-летним, жизнерадостным, полным великих планов на будущее, когда большевистское несчастье обрушилось на нас. Бессильным 81-летним стариком я вернулся в Европу.
Свой родной город Черновиц я так никогда и не увидел.
Власть порождает зло.
Абсолютная власть порождает абсолютное зло
Лорд Джон Актон
Тягчайшее преступление большевистского режима состоит в том, что он лишает человека его достоинства и душит в нем божественную искру.
Сталинский неологизм «винтики»[83] (газетные корреспонденты и литераторы немедленно подобострастно его подхватили) для обозначения всех тех, кто в тылу — на заводах, на колхозных полях — неутомимо, без отдыха боролся за победу в Великой Отечественной войне, таит в себе страшную правду, которую вольно или невольно раскрывал при каждом тосте по случаю праздника Победы приветливо настроенный генералиссимус: то, что эти большевистски обработанные люди-роботы были абсолютно неодушевленные — как винты: серые, одинаковые, безвольные и механически послушные.
В 1940–1941 годах и после 1945-го поступил новый человеческий материал. Потоки шли из Польши, Бессарабии, Буковины и Балтики. Физические свойства этого материала оказались довольно хрупкими: перерабатывать, вымешивать и вылепливать по образцу «винтиков» — задача, с которой опытное НКВД прекрасно справлялось. Правда, нельзя было избежать некоторых издержек при такой обработке, и Карлаг, и Сиблаг, и другие лагеря заполнялись заново. Мелочность не приветствовалась: лучше схватить слишком много тварей, чем слишком мало. Действовал главный принцип НКВД: «Был бы человек, а статья найдется».
Те, что остались после зачисток, — их было немного — это были сломленные, униженные, подавленные, душой и телом искореженные существа, для которых обозначение «человек» могло применяться лишь условно. В драме М. Горького «На дне» один из героев произносит ставшие крылатыми слова: «Человеак — это звучит гордо!» Афоризм, который для меня — того, кто помечен двойной меткой, как ссыльный и как еврей, — звучит словно насмешка.
Великий человек, который добился того, что разум, честь, достоинство, свобода и любовь превратились в свои противоположности, был канонизирован еще при жизни. Его портрет красовался в те годы повсюду: в детских садах, школах, офисах, колхозных конторах, в суде и в лагерях. Большой человек был изображен в основном в полупрофиль; хитрая улыбка и искусная ретушь скрывали хищное выражение, рябое лицо с маленькими турецкими глазками смягчалось густыми бровями — мне всегда казалось, будто я видел оскал тигра.
