Валя, Валя, что ты делаешь, с ума сошла?
Валентина вытащила из-под кровати чемодан и раскрыла его на полу. В чемодане уже лежит горка ее одежды. Шкаф разинул обе створки. Валентина сметает с полок блузки, свитера, срывает платья с вешалок и кидает в чемодан. Туда же она бросила тапочки и одну гантелю Георгия Ивановича.
Валя, что ты делаешь?
Она не отвечает, продолжает бросать вещи в чемодан.
Валя, остановись.
Он обнимает ее за плечи. Она вырывается. Смотрит исподлобья:
Я еду домой.
Куда, Валя? Твой дом здесь.
Домой еду.
И снова кидает вещи.
Он садится на кровать. В кармане – ключ от входной двери. Она никуда не уйдет. Пособирается, пособирается и устанет. А как ее остановить? Ее не остановишь. Можно только сидеть и смотреть. Вот она пытается застегнуть чемодан, а он не застегивается. Сейчас замок сломается. Ну и пусть ломается, может, она угомонится тогда.
Помоги же мне, ну, Жора.
Валя, мы никуда не едем. Наш дом тут.
Нет-нет, я домой еду. Домой, домой, домой, домой, домой.
Валентина, перестань, пожалуйста. Ночь на дворе. Давай завтра этим займемся, давай будем собираться завтра, хорошо?
Домой, домой, домой, Жора, домой, нам пора домой, домой.
* * *
Эрик, садитесь, кофе готов. Как я рада вас обоих здесь видеть. А то просыпаешься: вы уже на работу ушли, а Света все спит да спит. Она так поздно домой приходит, что ей, конечно, выспаться надо. Света, доброе утро! Проходи за стол, я только что кофе сварила, видишь, Эрик здесь, у него сегодня выходной. Света мне рассказала, вы с ней на вечер Левченко идете? Он что, сюда приезжает? Здесь выступать будет? В университете? Вы знаете, Эрик, он Светочке очень помогал одно время. Он к нам в Приморское отдыхать приехал – творить, вернее (у нас обычно творили, место такое, знаете, что сразу на творчество вдохновляет). Приехал творить и пошел Свету послушать, когда она стихи в музее читала.
Да, Эрик, наша Ба его сразу узнала. Говорит, ты на него поглядывай, когда читать будешь. А он сидит, длинный такой, пополам сложился, чтобы сесть. До сих пор помню, как он подбородок на кулак положил и вперед наклонился, слушает, глаза у него закрыты, а я думаю, может, ему не нравится. А потом, когда я закончила, он вскочил и стал кричать: браво! Бис! Ребенок, вы спасете мир!
Мы со Светочкой ездили к нему в Москву записываться на телевидение. У него дома, знаете, подлинники Пикассо висели. И других известных художников.
У него вообще дома было все иностранное. Очень красивое. Торшеры такие, ковер персидский, по-моему. Из окна, помню, был вид на заснеженные ели. Знаешь, что он мне сказал? Что ходит по «хрустящим, как снег, женским сердцам».
