— Всегда пожалуйста, — произнес он, выпрямляясь.
Видимо, это означает «мне, правда, очень жаль, что я причинил тебе боль, любовь моя».
— В следующий раз…
— Следующего раза не будет. Ты больше не будешь прыгать с перил. Обещай мне.
— Нет, я…
— Обещай, — потребовал он.
— Перестань перебивать меня.
— Хорошо.
Он ничего больше не сказал, чем разозлил ее еще больше, и она резко спросила:
— Зачем ты прыгнул? Ты мог бы спуститься по дому. — И спасти ее от панической атаки и вывихнутого плеча.
— Так быстрее. — Она развернулся на пятках и ушел.
Опять ушел.
— Подожди.
Но ждать он не стал.
Сыпля проклятиями себе под нос, Виктория набралась сил, чтобы встать.
Колени дрожали и подгибались, но она каким-то образом нашла в себе силы выпрямиться и потащилась за Эйденом, чувствуя себя щеночком на привязи.
Плохим щеночком, который не хотел идти гулять, и которого пришлось тащить.
Эйден ни разу не оглянулся назад, чтобы убедиться, все ли с ней в порядке, или там ли она. Его безразличие было больнее, чем вывихнутое плечо, и резало ее изнутри, заставляя съеживаться. Что до него — идет она за ним или не идет — ничто не вызывало в нем эмоций.
— Зачем тебе говорить со всеми? — спросила она.
— Кое-что нужно исправить. — Он прошел к фасаду дома, поднялся вверх по ступенькам и остановился перед высокими сводчатыми дверьми. Мало кто из вампиров выходил в это время суток даже в такой туман, но те, кто слонялся по территории, в шоке заморгали при виде его, затем быстро поклонились, чтобы выразить свое почтение.
Прошла минута.
А потом еще.
— Мм, Эйден. Чтобы зайти в дом, нужно пройти в двери. Стоя здесь, ничего не добьешься.
— Я зайду. Но сначала осмотрю свои владения.
Он снова говорил, как ее отец — или как Дмитрий, ее бывший жених — и она с отвращением пожевала щеку. Она не любила ни одного из них. Прошу, пожалуйста, пусть Эйден станет прежним собой, как только действие лекарств пройдет.
А если не пройдет, что она будет делать?
Она не будет думать об этом сейчас. Она просто проживет еще один день, поможет Эйдену провести собрание, охраняя его от чего бы то ни было, и начнет беспокоиться позже, если необходимость возникнет.
— Тебе нравится то, что ты видишь? — спросила она, вспоминая первый раз, когда привела его сюда. Он бросил единственный взгляд на особняк в стиле королевы Анны — на асимметричные башни, готические камни и стеклоизделия, узкие окна с опасно заостренными рельефными карнизами и крутыми крышами, окрашенными в зловещий черный цвет — и скривился.
