— Да, помню… В радиограмме было…. А мы… уже в западной Словакии?
Савушкин удовлетворенно кивнул.
— Так и запишем — память восстановлена. — Усмехнувшись, добавил: — Тут той Словакии — соплёй перешибешь, утром она восточная, вечером — уже западная, а с севера на юг за час можно всю проехать.
— А кто… в городе?
Савушкин почесал затылок.
— Если брать по факту — то властью можем объявить себя мы. Повстанцев тут нет, немцев нет, законные власти прежнего правительства три дня, как салом пятки смазали. Единственная организованная вооруженная сила — наша группа. Но, как ты сам понимаешь, власть мы брать не будем — у нас другая задача… — помолчав, капитан продолжил: — Так вот, по поводу задачи. Сегодня мы приводим себя в порядок, а в ночь уходим на шоссе из Тренчина в Батяваны. По которому предполагается движение немецких войск и штабных автомобилей.
Лейтенант молча кивнул. Савушкин продолжил:
— Тебя оставим тут. На попечение пана Пастухи и его очаровательной соседки Моники. Дня три-четыре нас не будет — за это время, я очень надеюсь, ты оклемаешься.
— Я… постараюсь.
— Постарайся. Если мы добудем нужные сведения — то снимемся и двинем на восток. К Банска-Бистрице. Там центр восстания. Если нет — повторим поиск.
— А… машина? У нас есть?
— Те немцы, один из которых тебя подстрелил — были на «блитце». Ты должен помнить.
Лейтенант кивнул.
— Да. Припоминаю.
— Ну вот на нём и двинемся. Расстояние тут детские, пару часов — и мы в Банской.
Лейтенант едва слышно пробормотал бескровными губами:
— Я посплю… товарищ капитан…. Сил пока маловато….
Савушкин пожал плечами.
— Спи, конечно! Мы постараемся тихэнько-тихэнько орудовать, а ты дрыхни. Сил набирайся. — И с этими словами отправился во двор, где хозяйственный Костенко замутил большую стирку с прожаркой обмундирования — благо, густые кусты акации напрочь скрывали от любознательных случайных прохожих подозрительное оживление во дворе доселе одинокого мельника. Оставались соседи — но Пастуха уверил Савушкина, что соседка справа, мать Моники, уже в курсе, что в доме мельника поселились повстанцы, а сосед слева, нотариус, вторую неделю как в отъезде, и, судя по обстановке — вряд ли скоро вернется.
Разведчики, облачённые в разнокалиберные одеяния, выданные хозяином дома на время большой стирки и, судя по всему, ранее принадлежащие сыновьям мельника — приводили в порядок амуницию и чистили оружие, пока в большом тазу на огне Костенко кипятил их форму. Понятное дело, не для блезиру — а чтобы избежать появления вшей, которые, как известно, горазды разносить всякую заразу… Тиф — это не та болезнь, которой можно пренебречь, Савушкин хорошо помнил вымершие от тифа хутора на Среднем Дону, которые они проходили зимой сорок третьего…
