— Hotový! Teraz všetko závisí iba od Pána Boha…[52]
Ну, Бог так Бог, тут не поспоришь… Савушкин, повернувшись к Пастухе, спросил вполголоса:
— Нам надо заплатить?
Доктор не стал дожидаться перевода, а, покачав головой, произнёс:
— Páni z Ruska? Ruština zadarmo. — Савушкин понял, что не только он начал без переводчика понимать по-словацки — по ходу, и доктор начал понимать по-русски…. То, что операция для русских бесплатно — это хорошо, но вот как быть дальше с лейтенантом? Савушкин спросил у мельника:
— Пан Пастуха, а дальше нам как с раненым быть?
Мельник добросовестно перевел, выслушал довольно пространный монолог доктора и ответил капитану:
— Сказать кратко — два неделя лежат. Двенадцать часа ниц не пит, не ест. Пан Михальчик будет каждый день приходить, наблюдать. Смотреть рана. Завтра принесет глюкоза лить в кровь. И завтра можно вода. Через два неделя ваш коллега или будет танцеват, или умрот.
Ого! Ничего себе дилемма…. Хотя доктор прав — сейчас всё зависит от организма лейтенанта. Ну и от воли господа Бога, понятное дело…
Доктор собрал в саквояж свой инструмент, ещё раз осмотрел рану Котёночкина, махнул Костенко — дескать, перевязывай! — после чего, церемонно откланявшись, покинул дом мельника.
Савушкин тут же решил взять в оборот мельника — в конце концов, надо же знать обстановку?
— Пан Пастуха, чья власть в городе?
Пожилой толстяк с недоумением пожал плечами.
— Не могу сказать просто. Была президент монсеньор Тисо. Тераз то неясне… В Батяванах, то тридесят километр на юг — нова влада. Партизанты. В Пьештяны — глинкова гарда и немцы. У нас был приматор з Братиславы — зьехал три дни. — Подумав, мельник добавил, разведя руками: — Ниякой влады нема.
Савушкин кивнул. Всё ясно, обычное дело для такого времени. Что ж, имеет смысл затаится — пока ситуация не прояснится…. Капитан спросил у хозяина:
— Мы можем поставить в укрытие наш грузовик?
Пастуха кивнул.
— Ано. Загнать камьон в овин для пшеница. Там ест место.
Савушкин бросил старшине:
— Олег, поставь «блитц» в овин. Только не переломай там ничего!
— Есть! — Костенко тут же поднялся с кресла, в котором расположился после перевязки лейтенанта, и направился на улицу.
— Товарищ капитан, а нам что делать? — поинтересовался радист.
— Включай рацию. Надо послушать эфир, да и сводка скоро.
— Передавать что-нибудь будем?
— Нет. Ничего важного у нас нет, незачем рисковать быть запеленгованными. Некрасов, что лейтенант? — повернулся Савушкин к снайперу, сидящему у изголовья Котёночкина.
