Вот и сегодня, когда раздались чьи-то шаги, мальчик подумал, что пришли друзья, но он ошибся — в дверях стоял Макар.
— Что тебе надо? — спросил Каврис и отвернулся.
— Не сердись. Давай мириться. Отец чуть не отлупил…
Каврису хотелось сказать Макару, что, мол, так тебе и надо, но он вспомнил бабушку. Бабушка не раз говорила: «Не сравнивай себя с горой, а товарища с соломинкой»; «Едва оперившись, не стремись летать высоко»; «Если в юрту собака войдет, дай ей кость, если человек — приветь его». И еще вспомнилось: раньше они с Макаром были друзьями, вместе играли в «Чапая». Все-таки непонятно, что произошло на горке? Из-за «ягненка» или из-за «невесты» они поссорились? Что обиднее? И вообще Тонка… Слишком много внимания он на нее последнее время обращает, слишком часто ловит себя на мысли, что, выйдя со двора, то и дело заглядывается на дом Асапа, ища глазами тоненькую фигурку с черными косичками на плечах.
— Может, скажешь, почему обозвал «ручным ягненком»? Так, для интереса? — спросил Каврис, не желая таить про себя ни оскорбление, ни память о нем.
— Не пойму сам… Получилось. — Макар опустил глаза. — Конечно, больше так никогда не скажу…
— Время трудное, — рассудительно, как взрослый, проговорил Каврис, — теперь надо быть всем заодно и не ругаться.
В это время в дом влетела целая ватага: все румяные, все в снегу…
— Раздевайтесь, — пригласил ребят Каврис, — будем играть.
Самой любимой игрой была игра в жмурки — места в полупустом доме Танбаевых достаточно, взрослых нет — можно бегать, можно шуметь.
— Кто будет водить?
— Я буду, — вызвался Сапин, мальчик со смуглым лицом.
Каврис плотно завязал ему глаза полотенцем, и Сапин, раскинув руки, как птица крылья, стал гоняться за ребятишками. Дом дрожал от хохота и беготни.
Первым попался Макар. Сначала он не очень хотел играть, но потом, видя, что хозяин на него совсем не сердится, разошелся и хохотал громче всех.
Во время игры кто-то наступил невзначай на лапу Халтарах. Собака взвизгнула.
— Кончайте! — приказал хозяин. — Тишина. Чья сегодня очередь рассказывать? — Он обвел глазами разгоряченные и потные лица ребят.
— Можно, я расскажу, без очереди, — вызвался вдруг Макар, — если, конечно, хотите?
— Рассказывай ты! — загалдели все.
— Когда-то, давным-давно, рядом с густой тайгой, под голубой горой жил мальчик-сирота. Он не помнил нежных рук своей матери и сильных рук отца…
При слове «сирота» Каврис принялся заталкивать в печку неуклюжие и скользкие от мороза поленья. Поленья вспыхнули, печка загудела. Яркий огонь, бушевавший внутри, просачивался сквозь дырочки в чугунной дверце, тускло освещая избу розоватым светом. При таком цвете огня сказка звучала еще таинственней и задушевней.
