Песни Кавриса - Николай Егорович Тиников

Глава

первая

Между двух гор с вершинами, похожими на горбы старого верблюда, в клочковатом кустарнике и проплешинах желтых песчаных осыпей расположился небольшой аал. Мимо аала течет извилистая река, сверкая, словно разукрашенный серебром пояс. По левому берегу ее ковром расстилается зеленый луг. Луг огорожен невысоким крутым яром. На этом-то яру, на краю селения, стоит рубленый старый дом за деревянным забором и еще — юрта. Из ее конусообразной крыши тянется то синий, то серый дымок.

Вот из юрты вышла сгорбленная под тяжестью лет старуха, лицо которой напоминало прокопченную медь. Она медленно поднимается по тропинке, опираясь на кривую палку. Широкий подол ее синего платья развевается от теплого летнего ветерка. На груди, у самого подбородка, блестит большая перламутровая пуговица.

Старуха, остановившись на краю крутого обрыва, заслоняет ладонью потускневшие от старости глаза, смотрит на зеленый луг.

— Каврис! Каврис! — зовет она.

— Что, течен[1]? — отзывается мальчик с белым и круглым лицом. Он привязывает к колышку теленка, черные кудрявые волосы его растрепались. Рядом резвится черно-рыжая собака. Над глазами у нее два желтых пятнышка — в точности еще одна пара глаз. За то и кличку свою получила «Халтарах» — «Четырехглазая».

— Сыыйт! Сыыйт! Не мешай, Четырехглазая!

— Что, не можешь привязать? — спрашивает старуха.

— А что, течен?

— Привяжешь — приходи, голову посмотришь.

— Опять… — недовольно ворчит Каврис.

— Кому же больше смотреть, как не тебе? Если бы, кроме твоей матери, была бы у меня вторая дочь…

Каврис взбежал на гору и сел на землю, скрестив ноги.

— Давай посмотрю.

— Хорошо ли теленка привязал? А то опять уйдет к корове и высосет все молоко. От матери получишь тогда по заслугам!

— Ничего, никуда не денется.

Халтарах, будто подтверждая, тряхнула головой и, уложив на передние лапы черную морду, стала следить за хозяином. Ее рыжие глаза горели, как два маленьких огонька.

Бабушка легла на траву, так, что ее седая макушка оказалась у Кавриса на коленях. Мальчик перебирал реденькие волосы. Старуха блаженно щурилась.

— Руки у тебя, мой мальчик, нежнее, чем у девушек. А теперь посмотри с другой стороны. — Старуха кряхтя перевернулась на другой бок.

Каврису стало скучно, и он зевнул.

— Не ленись. Кто смотрит только в одну сторону, тот в пути заблудится… Перхоть поскреби.

Мальчик достал из кармана маленький складной ножик и стал легонько почесывать тонкую сухую кожицу.

— Течен, что такое «тутху́н»?