— С прибытием, Игнат Иванович…
Был Семен повыше старшего брата, но очень напоминал его и широкими скулами, и раскосинкой глаз.
— О, да тут целый почетный караул, не говоря уже о депутации Брянского завода! — весело отозвался Игнат и пожал всем руки…
В дом вошли вместе, и Игнат по-хозяйски предложил:
— Думаю, Аким, возвращаться в Бежицу не будешь, посему располагайся, места хватит.
Григорий тоже согласно кивнул:
— Куда ночью? Оставайся.
И Семен, появившийся из кухни, предложил:
— Сейчас каждому приготовлю по барской постельке. Но как бы не засидеться вам до утра по старой привычке!
Комната была просторная, с тремя окнами, выходящими в заснеженный сад, с длинным столом посередине, полдюжиной венских стульев с гнутыми спинками, широким диваном и этажеркой, забитой книгами.
По тому, как Игнат плюхнул рядом с этажеркой стопки привезенных книг, было ясно, что здесь квартирует он. А ведь эту комнату-столовую в большом панковском доме, притулившемся почти на дне оврага, Уханов помнил с незапамятных времен, когда Григорий основал в доме отца подпольную типографию. Это потом он перевел печатню в Бежицу. А вначале — здесь, в доме отца. Тогда, попадая сюда частенько к субботнему или воскресному обеду, Аким усаживался вместе со всеми Нанковыми за длинный, с толстыми слоновьими ножками, деревянный стол с некрашеной дубовой столешницей. Во главе восседал, самолично нарезая хлеб, Гаврила Ильич — с пушистой сивой бородкой и со спокойным внимательным взглядом. Рядом Мария Ивановна — чернявенькая, напоминающая своих сыновей — Григория и совсем тогда малолетнего, бойкого и шустрого даже за чинным столом Семена.
Оглядывая комнату, в которой внешне вряд ли что-нибудь изменилось, Аким вдруг вспомнил другой дом, в котором они собирались тоже вот так втроем.
То был высокий, серый кирпичный дом под номером сто пять по Сампсониевскому проспекту в Петрограде.
Квартиру Григория в этом доме Уханов знал отлично, потому что часто проводились в ней партийные заседания. Шла тогда осень девятьсот пятнадцатого года, второго года разыгравшейся империалистической войны, и социал-демократы, большевики и меньшевики, энергично готовились к проведению выборов в рабочие группы военно-промышленного комитета.
Все дни Григорий на «Новом Лесснере», где он пристроился токарем, Уханов на своем «Эриксоне» до хрипоты агитировали за поддержку комитетов и рабочих групп как за неожиданно подаренную самим царским правительством легальную возможность организовать рабочий класс и получить право контролировать промышленников, наживающихся на военных поставках.
