Он доказательно надул бледные и впалые щёки, демонстрируя тем самым квазиизбыток телесной мощи, и вдруг неожиданно свалился на пол, с кряхтением заглядывая под диван: «О-хо-хо, гре-хи наши тяж-кие…Вроде пусто, никого нетути…»
«Псих. Мания преследования. Параноидальный синдром», — предположил Загорцев про себя, но вслух, естественно, не высказал диагноза.
— Что же тогда вас привело на Таутикан? — участливо спросил он, незаметно отсаживаясь подальше от рыжебородого, как от прокажённого. Так, для профилактики.
— Происки и интриги, — ответил Фомкин, присаживаясь. И внезапно упав с дивана, заглянул под тумбу, на которой стоял голограф. — Происки и интриги, — повторил он, отряхивая колени и возвращаясь на диван. — Видите ли, могодой чемодан, я был лучшим хакером планеты. В той епархии мне не было равных.
— Простите за недалёкость, а кто такой «хакер»?
— Хакер? — переспросил Акакий Талалаевич, параллельно проверяя под рубашкой собственные подмышки на предмет отсутствия присутствия преследователей. — Хакер — ас взлома замкнутых электронных систем. Корифей вскрытия изолированных банков компьютерных данных. Гроза хранителей ненавистнических тайн. Я томился и засыхал в обществе, которое ханжески именовало себя открытым, но при том имело массу государственных и мизантропических секретов. Чинуши всех мастей возвели во главу угла контрреволюционное глобальное утаивание…Вот что такое, по-вашему, молодой человек, революция? — с непредсказуемой резкостью осведомился он.
— Революция?… — несколько опешил от нелогичного перехода Роман. — Хм…Сходу и не скажу.
— А я скажу, — отслеживающе заглянул к нему под рубашку дистрофический типаж, будто именно там засело упомянутое им явление. — Революция — это когда борьба с борьбой борьбуются. А глобальное утаивание? Это когда секрет с секретом секретятся. И с ним я категорически борьбовался. Допустим, спецслужбы прячут опасные заготовки от имперян, а я их р-раз — за ушко, да на солнышко! Сдул их пароль, похитил заготовку, стырил проектик, да через Интернет и оповестил всех. Или, минобороны мериканцев зачало изобретать…одну фигню…А я умыкнул разработку и сделал достоянием гласности. Благо? Ещё какое! Я главный последователь и продолжатель дела зелянина Жули Санжа.
И ополчились на меня бюрократы, чинуши и спецслужбисты всего мира, — замельтишил руками Фомкин, точно отбиваясь и сбрасывая с себя мириады насекомых. — Они полезли, полезли, полезли!..Поползли, поползли, поползли!..Затаскали по судам. Трах-тибидох!.
