— Как — завтра?!
Но санитары, сочтя тему исчерпанной, уже скрылись внутри здания. И щелкнули за собой дверь на замок.
Андрей стремглав бросился по больничным аллеям к тому корпусу, где, как ему сказали, был справочный стол.
Как и предупредили санитары, окошко с надписью «Справка» оказалось уже закрытым плотной фанерной створкой.
— Все ушли, сынок, — сказала ему старенькая нянечка, протиравшая затоптанные полы. — Они теперь с утра будут, к девяти. Отошел бы ты, мешаешь.
Андрей вышел на улицу, побрел вновь к реанимационному корпусу. Заглянул в пустой вестибюль. Присесть там было негде.
Но домой уйти невозможно, никак невозможно. Что он будет там делать один до девяти утра?
Он решил провести ночь на территории больницы, благо погода стояла теплая.
Нашел у дорожки обшарпанную скамеечку. Посидел на ней. Пошел бродить под деревьями. Опять вернулся к скамье.
А ночь тянулась так долго, словно в Заполярье, где солнце не появляется по полгода.
Пытка неизвестностью.
…Что будет с Наташей?..
…Что будет с их маленьким?..
Реанимация. Какое страшное слово. Ре-анима-ция. Значит, оживление. Возвращение «оттуда» — из-за грани…
Даже в мыслях Андрей не решался произнести слово «смерть». Но образ чего-то темного, страшного, непоправимого все время довлел над ним.
Сейчас врачи Наташу возвращают. Обратно, сюда, к нему, Андрею. К жизни.
А если не возвратят?
Нет, обязательно возвратят, непременно. Но… ведь им надо вернуть сразу двоих! Возможно ли это?
Время от времени вспыхивала надежда. А что, если с Таткой ничего страшного не произошло, а просто-напросто начались преждевременные роды? Эх, надо было расспросить у тети Клавы, как начинаются роды. До сих пор он никогда этим не интересовался. Знает, конечно, что сперва происходят какие-то «схватки». А что это, собственно, такое, он и не задумывался. Схватки представлялись ему чем-то вроде судорог, но на этом его познания в акушерстве и заканчивались.
У него перед глазами стояла картина: Наташа падает на пол, схватившись за живот. Может, это и была первая схватка?
Тогда бояться нечего. Наташа на седьмом месяце, а он неоднократно слышал, что дети, родившиеся семимесячными, остаются в живых и развиваются нормально.
В голову заползла, извиваясь, строчка из детской книжки, напечатанная крупным шрифтом: «…и от батюшки-царя родила богатыря». Роди мне богатыря, Наташенька, милая! Но главное — вернись ко мне, я без тебя не могу!
В остальных корпусах в палатах уже потушили свет. Но окна реанимации не гасли. Это и пугало, и вселяло надежду.
