Примерно через полчаса стали проступать тени домов, где-то рядом залаяла собака.
Сергей Гаврилыч сказал:
— Почти пришли. Не хотелось возвращаться. Да куда ночью денешься?
Но голос его звучал уже веселее. Скоро он круто свернул к большой избе и по-хозяйски, в полную силу, дернул за железное кольцо ворот. Сейчас же с всхлипом отозвался собачий голос.
— Цыц, Полкашка! Не узнал?
Пес замолчал сразу, и было слышно, как он сопит теперь где-то прямо под ногами, с той стороны ворот. Сергей Гаврилыч вновь дернул кольцо. В доме раздался скрип, еще скрип — открылась калитка, и на пороге появилась женщина в длинной белой рубашке.
— Кто?
— Я.
— Сергей Гаврилыч?
— Я, я. С другом к тебе, на ночь. Только что с теплохода сошли.
— А я вещички ваши на базу отвезла.
— Что же поторопилась?
— Так… Давайте лучше и вы туда.
— Ты что, Люба?
— Что слышали. Нечего вам тут делать.
— Да ты что? Ты это серьезно?
Стало тихо. Сергей Гаврилыч растерянно молчал, а она стояла, прислонившись к косяку, улыбалась и спокойно ждала. На холоде от нее остро пахло глубокой постелью и теплой белой кожей.
— Как же так… Я ведь не один.
— Да вот так. Пожили, хватит.
— Не дури, Люба.
Сергей Гаврилыч наклонился к ней и что-то горячо забормотал ей в ухо и в это время попытался взять ее сначала за локоть, потом за плечо, но оба раза она резко дернула рукой. Рубашка сползла у нее вниз, вывалив наружу огромную грудь, она спокойно, чуть приподняв грудь в ладони, натянула обратно рубашку, совсем нагло улыбнулась, сверкнув в темноте зубами, и сказала размеренно и жестко:
— Ты, старый хрен, голову мне не морочь. Зачем ты мне? Проваливай откуда пришел.
Русанов отошел в сторону. Но обрывки разговора все равно доносились до него.
«Да как же так?..» — «А так вот…» — «Все ж было хорошо…» — «Ну и что?..» — «Я не один…» — «А мне какое дело?..» — «Да ты что, взбесилась? Куда ты нас гонишь?..» — «А мне-то что? Кто ты мне, чтоб еще права тут предъявлять? Добром уйдешь, или крик поднять?»
Выругавшись, Сергей Гаврилыч повернулся и пошел к Русанову. Калитка захлопнулась.
Они стояли, поставив чемоданы в грязь. Дождь перестал. Остро, краешком, вдруг царапнула по земле луна, но сейчас же заметалась в рваных лохмотьях туч и пропала, и опять стало темно. Где-то внизу тускло прогудел пароход. Куда идти? Они постучали в соседние ворота. Сердитый голос пробурчал в отчет что-то невнятное. В следующем доме даже и разговаривать не стали, пригрозили спустить собак.
