Макарьев несколько минут постоял у решетки ограждения стенда, на котором проверяли «Союз», ожидая пока Лопатин закончит инструктаж отделения телеметрии старшего лейтенанта Блиновского. Наконец, капитан освободился и отошел к столику дежурного, на ходу что-то помечая карандашом в своем рабочем блокноте. Спустя пару секунд, около столика оказался и Макарьев.
— Здравия желаю, товарищ капитан! — поздоровался Антон.
— Привет, товарищ лейтенант! — Лопатин оторвал взгляд от своих записей. — Что это ты сегодня такой официальный?
Макарьев отметил про себя, что капитан с утра пребывает в неплохом расположении духа, и решил с ходу подстроиться под его настроение:
— Так за мной же должок! Хочу только уточнить, чем и когда отдавать?
— Какой должок? — Лопатин непонимающе наморщил лоб.
— А кто меня в караул «под елочку» послал? На ратные подвиги? — усмехаясь, съязвил Антон. — Вы, Александр Васильевич, не отпирайтесь! И что мы имеем в результате? Мне за обнаружение диверсантов обещаны именные часы от командира дивизии. Вот я и хочу поинтересоваться: где и когда выставлять? Заодно и часики обмоем! Чтобы хорошо ходили.
— Ну, ты даешь, Антошка! — Лопатин расхохотался. — В соавторы своих подвигов меня, что ли записать хочешь?
— Без причины не было бы и следствия, — дипломатично развел руками Макарьев. — Не попади я в ту ночь в караул к ракете — часики бы тю-тю…
— Да, расположение звезд оказалась счастливым, — Лопатин задумчиво почесал затылок. — Жизнь — штука непредсказуемая…
— А все-таки, Александр Васильевич, — Макарьев хитро прищурился, — как появилась мысль послать в наряд именно меня? Если не секрет…
— Скажу — не поверишь… — Лопатин махнул рукой и ухмыльнулся. — Судьба, братец!
— Ну, все-таки, Александр Васильевич!
— Ладно, — фыркнул в ответ капитан и, поманив к себе пальцем Макарьева поближе, вполголоса продолжил:
— За пару дней до запуска «Союза», вечером двадцать седьмого августа, собрались мы, значит, у меня в каптерке… Ну, посидеть, как обычно… Тебя только не было, Зеленина и Симонова. Михаил наряд в автопарке сдавал, Артур по каким-то личным делам в Ленинск подался, а ты — ребята так сказали — был у кого-то на дне рождения.
— Точно, — подтвердил Макарьев. — Вадику Сысуеву двадцать пять стукнуло.
— Ну, посидели мы, выпили… Часиков так до восьми или около того. Ребята уже немного раскочегарились. Тут Витя Михайленко и предложил звякнуть Глуховцеву и Бехтереву — к нашему столу пригласить. «А то, говорит, совсем мужики перед стартом зашились. Пусть хоть немного расслабятся». Ты же знаешь Витю, они с Глуховцевым старые приятели, еще с военного училища… Витька уже к телефону потянулся, а я и говорю, что, мол, впустую звонить. Глуховцев и Бехтерев второй день у командира части на совещании. Какое-то высокое московское начальство приехало, и вторые сутки всему нашему командному составу мозги вправляет. Виктор был навеселе, выслушал меня и говорит: «Тогда, Васильич, ты сейчас выпьешь пару штрафных доз. Тебя же Глуховцев вместо себя и Бехтерева на командовании оставил? Вот и дуй теперь за троих!» Ну, все, конечно, засмеялись, а я и говорю, что куда мне еще чужие дозы на грудь брать, если от чужих обязанностей и так голова кругом. Вот, говорю, завтра караул «под елочку» ставить, а посылать некого: половина офицеров в летних отпусках, а вторая — на испытательных работах. А ты, говорит Витька Михайленко, кого-нибудь из наших орлов пошли. Вон, говорит, Антошка Макарьев из отпуска вернулся. Пусть в наряд сходит, на службу настроится. А то, говорит, совсем от рук отбился — сегодня с нашей вечеринки куда-то слинял без уважительной причины. Олег Беланов тебя защищать стал, мол, завтра ответственный день, работы на технике много. А Витька на своем стоит, хохочет, говорит, что работ как раз на два расчета — на стартовой позиции и на «Прогрессе», для Беланова и для Зеленина. А третий офицер получается лишним. Только под ногами будет путаться. Тут кто-то предложил тащить жребий. Сломанная спичка — значит, посылать в караул тебя, целая кого-нибудь из другого отделения. Ну, Олег Беланов и вытащил сломанную…
