Примерно через неделю после возвращения из Канн мы услышали по радио передачу с участием Яна Френкеля, где впервые были прокручены записи «Битлз». После этого для западной музыки на официальные теле- и радиоканалы дверь немного приоткрыли.
Каждый день выходила газета «Дневник Каннского фестиваля», где печатали всевозможные материалы о фестивале и его участниках, а также слухи и сенсации. В том номере, где поместили статью о «Песнярах», были фотографии и статья о Джордже Харрисоне. Он прилетел на фестиваль инкогнито, но вездесущие папарацци сумели сфотографировать, как он спускался со своей девушкой по трапу самолета к машине.
В Каннах — огромная бухта, в которой стоят небольшие яхты и теплоходы. На берегу, при выходе из бухты в море, был построен летний театр, где в основном проходили концерты фестиваля. Однако «Песнярам» отвели элитный и самый престижный зал казино, где в свое время выступали, пожалуй, все мировые звезды эстрады и оперы.
В день нашего выступления мы оккупировали зал с утра — ставили аппаратуру, проверяли акустику и, наконец, прорепетировали собственное выступление.
А потом мы с Толей Кашепаровым сидели во время репетиции в пустом зале и слушали, как Пугачева пела «Не отрекаются любя». Это было настолько здорово, что после репетиции я пошел к ней в гримерку и спросил:
— Алла, откуда столько чувств и эмоций при пустом зале? Как это у тебя получается?
— Мальчик, если здесь нет, — Алла приложила руку к сердцу, — то ничего не будет.
После репетиции нас несколько огорошили французы, работавшие на сцене и в зале, — один из них довольно неплохо говорил по-русски, так как учился в Москве. Он объяснил, что, если нас будут принимать «на два хлопка», мы не должны расстраиваться, ведь зрителей практически не будет, в зале сидят директора, импресарио и менеджеры, и они сразу начнут прикидывать, можно ли на нас заработать и сколько. И, чтобы не набивать нам цену, хлопать они особенно не будут. В общем, не фестиваль, а рынок «купи-продай».
Началось наше выступление. После первой песни действительно раздались жиденькие хлопочки. Мы к такому приему не привыкли, и настроение, естественно, ухудшилось. Но надо работать дальше. Второй была песня «Реченька», которую мы пели а капелла, без инструментов. Спели. В зале вообще мертвая тишина, ни единого хлопка! Тут мы совсем упали духом: все, думаем, приехали… Не знаю, сколько секунд длилась эта тишина, но нам показалось — вечность.
