Хёрвард пробежал еще несколько шагов и остановился. Сердце бухало в ушах, перед глазами поплыли темные круги, а лицо наверняка пылало от стыда и позора.
Вечером он не удержался и все рассказал Торбранду.
— Это ты здорово придумал, ярл! — воскликнул Торбранд.
Хёрвард так удивился, что аж рот раскрыл.
— Вы ж не договаривались не драться по дороге, — пояснил тот. — Так что все честно. Со стрелами тоже что-нибудь придумаем.
Отчего-то это не успокоило совести Хёрварда.
Солнце стало клониться к закату, когда Хёрвард сообразил, что окончательно заблудился. Он уже долго бродил среди каменных осыпей и реденького лесочка вокруг Рудной горы, и никак не мог выбраться на дорогу, по которой пришел. Дорога вела к южной стороне горы, там работники добывали в копях железо и выплавляли из него крицы, похожие на непропеченные, ноздреватые хлебы, их продавали на больших торгах — здешнее железо ценилось, не то что южное, болотное, которое легко ржавело. Черные столбы дыма высоко вонзались в небо, и Хёрвард думал, что сможет по ним выйти к дороге. Но дыма не было видно уже давно, солнце скрыли набежавшие облачка. Хёрвард присел на камень и задумался.
И вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Он вскинулся, осмотрелся. За чахлой сосенкой кто-то прятался.
— Эй, кто там? — окликнул Хёрвард. — Выходи!
От ствола отделилась… женщина. В буром, выцветшем платье, с взлохмаченными тусклыми волосами, она сделала шаг, другой… Хёрварду стало не по себе. Что-то в ней было… она подбиралась бочком, избегая прямого взгляда.
Хёрвард взялся за рукоять ножа. Женщина остановилась и откинула с лица спутанные пряди. Прямо на Хёрварда глянули жуткие, болотного цвета глаза со щелочкой зрачка. Он попытался отвести взгляд и не смог. Страшное неподвижное лицо не отпускало.
Хёрвард сделал шаг назад, другой. Горло перехватило, он даже не мог крикнуть. Нечисть надвигалась, Хёрвард видел, как шевелятся ее длинные, намного длиннее, чем у человека, узловатые пальцы, и понимал, что вот сейчас она дотронется до него — и он умрет на месте.
— Ах ты, дрянь такая! — крикнул кто-то рядом. — Опять за старое взялась?
Наваждение мигом рассеялось, страх отпустил. Тварь как-то разом обмякла, захныкала, сгорбилась, лицо ее стало просто стертым, неприметным, на глаза опустились тяжелые веки.
— Иди отсюда, — добавил сердитый голос. — Вали, пока я добрый.
Тварь быстро-быстро засеменила прочь и как-то разом исчезла из виду. Хёрвард обернулся.
