— Ведь Черное море — это тоже море!
Однако сделка не состоялась. Даже для польских руководителей было ясно, что она, не давая никаких преимуществ в настоящем, поведет в будущем к превращению Польши в сателлита Германии. После неудачи этого маневра Гитлер и Геринг решили действовать на «главном политическом плацдарме» того времени — в Лондоне.
Еще в дни мюнхенского соглашения в штабах монополий ратовали за то, чтобы на этом не останавливаться, а идти дальше — начать переговоры о разделе сфер влияния. Это были не только слова — за ними было реальное стремление к углублению сговора. Известный гамбургский историк Бернд-Юрген Вендт обнаружил документы, в которых говорится, что под патронажем директора могущественного Английского банка сэра Монтэгю Нормана зимой 1938/39 года налаживались контакты с немецкими дипломатами и промышленниками, причем обе стороны уже прикидывали, как мощный германо-английский экономический блок может быть направлен даже против США. Американский посол в Лондоне Кеннеди в те дни поставил в известность Вашингтон, что переговоры между Германией и Англией должны будут идти на двух уровнях: с правительствами — с одной стороны, с промышленниками — с другой, но, мол, английская сторона не хочет информировать Кеннеди о своих целях. Вскоре в Берлин направились два видных английских деятеля — министр торговли Стэнли и заведующий экономическим отделом Форин офиса Эштон-Гуэткин. В свою очередь, в Лондон прибыл Яльмар Шахт…
Тем, кто подходит к предвоенной ситуации с позиций исторического материализма, нетрудно увидеть причины подобных закулисных интриг в объективных фактах политики международных монополий. Так, в работе «Мирные планы мультинациональной крупной промышленности» германский исследователь Бернд Мартин проанализировал настроения, которые господствовали тогда в кругах промышленников и банкиров гитлеровской Германии. Анализ этот показал, что в то время начала стремительно повышаться роль крупнейших германских фирм, монополизировавших ряд ведущих отраслей промышленности. Они поддерживали государственное регулирование, выливавшееся в первую очередь в систему внешнеторгового протекционизма. Мартин считает, что наиболее энергично действовали в этом направлении магнаты тяжелой, электротехнической и химической промышленности. Владельцы электротехнических и химических предприятий особо рассчитывали на то, что фашистское государство поможет им преодолеть техническое отставание и укрепить позиции на мировых рынках. Курс на подготовку к войне был им крайне выгоден. Основные химические концерны приветствовали решение Гитлера всемерно развивать петрохимию, вытекавшее из необходимости создания крупных резервов горючего. Этот курс был по душе и крупным авиастроительным фирмам, считавшим Геринга своим доверенным лицом. Как пишет Мартин, все представители «новых отраслей» промышленности получили прямые и непосредственные выгоды от такого экономического курса. Например, 40–50 % всех инвестиций по так называемому «четырехлетнему плану» пошли в петрохимию и производство минеральных масел.
