В то же время, завоевывая мировой рынок, германские монополии не могли не задуматься о последствиях курса на развязывание войны. Война, конечно, закрыла бы на определенное время мировые рынки для немецких фирм. Но что будет после войны? Достаточен ли немецкий военно-экономический потенциал для победы в такой войне? Ведь в случае краха позиции немецких концернов будут подорваны на долгое время! Эти сомнения одолевали многих ведущих деятелей нефтяной, электротехнической и химической промышленности Германии, т. е. тех отраслей, которые в 30-е годы совершили наибольший рывок на мировых рынках.
Ответы давались различные. Известен, к примеру, меморандум одного из ветеранов немецкого делового мира Арнольда Рехберга от 18 ноября 1938 года. Исходя из «чисто экономических соображений», он настойчиво требовал избрать для немецкой экспансии восточное направление. «Объектом экспансии Германии, — писал Рехберг, — являются неисчислимые сырьевые богатства России. Чтобы экспансия в этом направлении смогла превратить Германию в империю с прочной и широкой аграрной и сырьевой базой, она должна включить в свой состав русские территории не меньше чем до Урала… Встает вопрос: не следует ли, исходя из наших военных интересов, вернуться к политике, рекомендованной генералом Гофманом и мной, т. е. к попытке создания фронта европейских великих держав против большевистской России? Только когда окончательно выяснится, что не удастся попытка образовать европейский фронт против большевистской России… — тогда можно будет рискнуть осуществить военную экспансию на Восток даже при сопротивлении западных держав».
Что же, в предложениях Рехберга имелась своя логика. В 20-е годы он был ярым проповедником германо-французского антисоветского блока (знаменитый план генерала Гофмана). Теперь он напоминал об этой кардинальной задаче.
В штаб-квартирах крупнейших фирм шло активное обсуждение подобных возможностей. Если Рехберг предлагал образовать «фронт европейских великих держав» в самой общей форме, то другие видели более конкретную задачу: компромисс с Англией. Как констатировал в своем секретном меморандуме член правления «ИГ Фарбен» Карл Краух, одновременно являвшийся генеральным уполномоченным по специальным вопросам химического производства, у Германии в 1938 году «имелись возможности точно определить время и характер политических переворотов в Европе, избегая при этом конфликта с группой держав, руководимой Англией».
