— Алекс!
Но крикнул он только один раз. Он стал мертвецом раньше, чем его голова с глухим стуком ударилась о батарею. Больше делать здесь было нечего. Я трижды пальнул в пол, вернулся в коридор, минуту прислушивался, а потом сбежал со ступенек и стал ждать.
Прошло не больше десяти секунд, может, даже меньше, как я увидел его. Тот, бывший снаружи, вошел с глупым выражением на лице, которое появляется при внезапном возбуждении и забвении устава и правил. Он, конечно, тотчас вспомнил и устав и правила, но слишком поздно, потому что уже ощущал на своем затылке массивное дуло моего ствола. Колени его подогнулись от страха, ибо он знал, здесь не спортивное стрельбище, в этой игре, и он станет мертвецом раньше, чем двинется с места.
Я сказал:
— Наверх!
И пошел за ним, носом 45-го калибра подталкивая его в поясницу. Он издавал какие-то странные звуки, напоминающие тихое поскуливание, и когда он увидел тех двоих на полу, он заткнулся и тут же выплеснул весь свой ужин прямо себе на костюм.
Карэн Синклер лежала на скомканной постели, неподвижная, в светлом госпитальном халатике. Грязное одеяло небрежно наброшено на ноги, а руки связаны на животе. Обе щиколотки тоже связаны, и веревка прикручена к металлической спинке кровати.
Кто-то, видно, очень нуждался здесь в том, чтобы подробно рассмотреть, как она выглядит, поэтому халат ее был задран до пупа. Она была в сознании, глаза широко открыты… Но и теперь я видел, что она прекрасна. Я одернул на ней халат, легким ударом открыл нож, который всегда ношу в кармане, и срезал веревки, стягивавшие ее запястья и щиколотки. Она улыбнулась, но глаза от меня отвела.
Потом я очень медленно повернулся и посмотрел в лицо тому, кто прибежал с улицы.
Их глаза всегда имеют это выражение, когда они знают, что смерть здесь, рядом. Этот пустой стеклянный взгляд, и вялое лицо, и бессловесность, потому что они понимают, что некто на другом конце ствола так же бесстыден, как и они сами, и может выстрелить шутки ради, просто так. Они с трудом говорят, это от страха, и в такой ситуации они не способны лгать. Они могут только надеяться, что умрут быстро и безболезненно, без этих огромных ран в животе, без этих рваных кишок, не убивающих сразу, а продляющих жизнь на несколько часов, проведенных в страшной агонии, пока, наконец, не придет милосердная чернота.
— Менос Деккер… где он? — спросил я.
Длинная струйка слюны стекла из его рта. Он повернул голову и смотрел в грязный пол. Снаружи пробился блеск новой молнии и следом — резкий раскат грома.
