На полу между обрывками картонных коробок и рассыпанных повсюду жестянок с кофе, скомканной тряпкой валялось жалкое тело Мухи. Он лежал здесь с открытыми во тьму глазами, его горло было изуродовано, будто шею скручивали, сама голова лежала под углом, неестественным по отношению к телу, а сбоку на шее темнела синеватая рана.
Кто-то остудил Муху и весьма жестоким способом. Одежда его валялась в стороне, разорванная по швам и с вывернутыми карманами. Я видел, черт побери, что Муху обыскали. Но сам он никогда уже не узнает об этом. Глядя на него, я понял, что он использовал все свои силенки, какие имел, чтобы отбиться от смерти, и отметины, оставленные этой борьбой, были здесь, на теле. Не менее полудюжины ударов оставили свои жуткие следы.
Что делал здесь Муха? Подрабатывал, открывая банки с кофе? Или… Зачем он пришел сюда? Ночевать? Лайза говорила, он украл у Эрни ключ… Он что-то искал здесь?.. В стороне валялись две пластиковые сумки, перевязанные бечевками. Их пренебрежительно отбросили, даже не заглянув в них, ибо сам вид их говорил о никчемности содержания. Кто-то убил Муху, обыскал его, но только его, не подозревая, что именно может таскать он в пластиковом пакете с копеечным барахлом.
Я опять посмотрел на Муху и увидел синяк под одним глазом и разбитые губы. Пальцы правой руки перемазаны кровью. Я представил себе, что здесь происходило. Менос Деккер выискивал Муху, пока не напал на его след, но он вряд ли знал, что имел дело с наркоманом, находящимся на краю безумия от наркотического голода. Он не ожидал, что Муха окажет столь бешеное сопротивление, даст свой последний бой. И вот Муха повержен быстро и эффективно, даже не поняв толком^ что с ним происходит.
Среди хлама, выброшенного из его карманов, блеснул новенький медный ключ. Спичка погасла, и я зажег другую. Потом я подобрал ключ и вставил его в наружный замок. Ну и дурачок же ты, Муха! Ты не закрыл дверь на засов с внутренней стороны. В своей шебутной торопливости ты, Муха, не запер двери, и сам, выходит, впустил убийцу.
И вот дичь мертва. Охотник скрылся.
Я покинул склад, вышел к машине, сел и поехал к ближайшей станции подземки. Дорогой я вспоминал Голубя. Хорошо, что я оттащил его к пожарному крану. И правильно сделал, что забрал у него нож, с которым он пробирался к Лайзе. Пока я тащил его, он ни разу даже не застонал. Но я знал, что завтра он очухается и может заявить громко и отчетливо об угоне машины. Поэтому я взял носовой платок и не поленился дочиста протереть руль и дверные ручки. После этого я бросил машину и двинулся к киоску делового квартала, чтобы раздобыть свежие местные новости.
