Вместо ректора, декана и прочего университетского начальства ее встретила рыжая лошадь! Она подошла к Наташе и доверчиво положила морду ей на плечо.
Девушка боялась пошевелиться — не от страха, а от восторга. Лошадь шевелила толстыми губами и, казалось, что-то шептала. Делилась с Наташей своими секретами.
— Матильда! — позвал парень в жокейской кепочке. — Иди сюда, родная!
Но Матильда не хотела покидать Наташу.
Парень подошел ближе.
— Вы ей понравились, — сказал он. — Матильда разбирается в людях. Вы — хороший человек.
— Спасибо, — растерянно ответила Наташа не то ему, не то лошади.
— Записывайтесь. Станете нашей первой ученицей. Мы конноспортивную школу открываем.
— Мне надо на собрание. В спортзал. Это сюда?
Парень рассмеялся:
— Нет, это не спортзал, это называется манеж. Спортзалы во-он там!
— Спасибо, извините.
— Придете заниматься-то?
— Обязательно! — воскликнула Наташа и побежала в указанном направлении.
«А ведь, пожалуй, МГУ и в самом деле лучше!» — подумала она — впервые искренне.
А потом начались занятия, и для нее стало окончательно ясно, что ничего на свете лучше университета быть не может.
Конноспортивную школу, правда, так и не открыли, лошади вскоре куда-то бесследно исчезли из манежа, и никто о них больше не вспоминал.
Но теперь уж ей нравилось тут все. И напряженная сосредоточенность лекций, и шумное многолюдье перерывов. И буфет, в котором долго-долго стоишь в очереди и наконец-то, как награду за терпение, получаешь крошечную порцию салата из капусты и стакан сладкого чая. И разговоры! Разговоры обо всем! Вольные, умные, честные! Веселые разговоры о будущем! Студенческие беседы!
Наташа полюбила даже сам гуманитарный корпус, который вначале показался ей таким безликим. Теперь это было уже не просто строение, а источник, из которого можно было черпать разные удивительные сведения о мире древнем и мире настоящем. И строить разные концепции о мире грядущем.
Университет превратился для нее в «альма матер» — в полном смысле этих древних латинских слов.
Да это же просто удача, что ее не приняли в МГИМО!
Настроение омрачалось лишь одним: они с Андреем жили в разных общежитиях.
— Татка, Татка, ну иди же скорей!
Андрей с силой притянул ее к себе и начал жадно целовать, подталкивая к дивану.
— Подожди, Андрюша, подожди. Я не могу вот так… сразу. Ты бы хоть сказал мне сначала что-нибудь…
— Ну что, что сказал?
— Что-нибудь ласковое!
— Вот я и говорю — иди ко мне!
Чувствуя, что она медлит, Андрей подхватил ее на руки и сам уложил.
