Говорю Рыбакову: «Заберешь меня отсюда в четверг в пять часов. Женя будет занят в Литинституте».
За это время надо успеть быстро сделать все дела: сдать все Женины пальто и костюмы в чистку, чтобы выглядел аккуратно. Купить ему еще пару новых летних рубашек. Уговорить Анюту, чтобы не бросала Женю. Она одна знает, что ему надо готовить! Это вдолбить ей в голову. Будет плакать. Обниму ее, поцелую: «Разве я тебе не родной человек? Выручай, раз у меня такая ситуация».
Двадцать четвертого звонят Абашидзе — Григол и Ламара. Мы связаны друг с другом с молодости, с тех пор как Женя начал переводить Григола с грузинского. Они всего на два дня в Москве, можно ли забежать к нам ненадолго? «Ну, конечно, о чем речь!» — говорю бодрым голосом, хотя этот вечер окутан для меня глубокой печалью.
Поужинали, Женя принес из своей комнаты одно из последних написанных стихотворений — «Филимон и Бавкида»: В нашем веке не ладятся в семьях дела, постоянных разводов трудна волокита…
В древнем мире
счастливая пара жила,
золотая чета —
Филимон и Бавкида…
И качался на ветке
тяжелый лимон,
бедный домик плющом был увит деловито…
И однажды
глаза вдруг смежил Филимон,
и глаза свои тотчас
смежила Бавкида.
Видно, дан был
им этот удел неспроста.
И, покинув края,
что милы и убоги,
крепко за руки взявшись,
вошли во врата,
где их встретили с тихой улыбкою боги.
— Замечательное стихотворение, — говорит Григол, — прочитай, Женя, дорогой, еще раз.
Читая, Женя всегда смотрел на лица тех, кто его слушал. Поднял глаза на Григола, перевел взгляд на Ламару, смотрит на меня, смотрит и смотрит не отрываясь.
Ламара и Григол замерли, молчат, начинают понимать: что-то не то происходит в нашем доме.
«Что-то не то» — это не те слова. Завтра к пяти часам Толя подъедет к моему дому, я закрою дверь, вызову лифт, спущусь с чемоданом в руках, оглянусь на свой подъезд, подниму глаза на свои окна.
У Жени на письменном столе будет лежать записка: «Женя, я от тебя ушла…»
Больше мы с Винокуровым никогда не виделись. Не знаю, что было бы с нами обоими, если бы мы где-нибудь с ним столкнулись.
25 августа 1978 года ухожу от Жени. Ношусь по квартире как бешеная, что-то кидаю в чемодан, просматриваю бумаги, нахожу начало своей статьи, которую должна сдать в ближайший номер, а где же конец? Боже мой! Сажусь на тахту, закрываю лицо руками, надо сосредоточиться.
Еще раз все просматриваю — вот же конец! Анюта стоит рядом:
— Танюшка, ну что ты так нервничаешь?! Выпей хоть чашку бульона, ты же не ела ничего с утра!
