Тогда-то Люй Цинь, обычно такой сдержанный, неохотно вспоминавший о прошлом, стал откровеннее и, рассказывая Виктору о своем детстве, нечаянно проговорился, что он из рода мандаринов. В сравнительно молодом возрасте сдал он экзамены, которые тогда требовались, и получил ученую степень сюцай, так что мог не бояться ударов бамбуковой палкой по пяткам: эта степень избавляла навсегда от телесных наказаний. Позднее он держал экзамен на ученую степень цзюйжень. Любопытно, что раньше, чем экзаменовать, его обыскали с ног до головы, проверяя, не прячет ли он где-нибудь шпаргалок или рукописи. Обыскивали по ритуалу, установленному двадцать четыре века назад. Выходит, что подсказка и списывание практиковались в Китае задолго до рождества Христова. Вот уж подлинно страна древней культуры!
— После обыска меня на целые сутки заперли в комнате и велели написать в стихах сочинение на тему о третьей книге Конфуция. Перед дверью поставили стражу.
Люй Цинь не сказал Виктору, выдержал ли он этот экзамен. Пояснил только, что было это в царствование вдовствующей императрицы Цы-си, которая так жестоко — руками англичан и французским оружием — подавила крестьянское восстание тайпинов: на одном только берегу реки Яндзыцзян было срублено сто тысяч голов, и делалось это именем малолетнего богдыхана. Имя он носил необычайное, трудно произносимое и бессмысленное, как те времена: Цы-хай-туань-юнь-кан-и-хао-юнь-чуань-чэ-эр-шаокун-цинь-сянь-чун-си.
Не более четверти часа стоял Виктор на звериной тропе, но за эти четверть часа совсем рассвело. На молодых побегах берез сверкал иней. Тонкие коричневатые росточки сливались с фоном, а стеклянные шарики инея бросались в глаза. Сквозь ряды этих сверкающих сережек Виктор смотрел на отливавшую фиолетовым темную полосу вереска, на кедр, за которым уходила в чащу оленья тропа.
Однако не слышно было приближения «краковяка» и стука его рога о сучья. Еще удивительнее было другое (и тут Виктор вдруг понял, почему этот утренний час кажется ему таким необычным): в лесу не слышно было и других оленей. Ни одного.
Здесь, куда сходились олени со всех окрестных сопок, в такое чудесное утро, когда на деревьях сверкает иней и скованная заморозками земля звенит под ногами, должны бы реветь во всю мочь несколько десятков оленей. А между тем… Что же случилось?
Виктор достал из-за пазухи вабик собственной работы — дудку из двух кусков тополевого дерева, искусно оплетенных лыком.
