— А ты, я вижу, парень расторопный! И предусмотрительный. Смена белья, компас, котелок и так много патронов — ничего не забыл взять.
— Это не я, это отец позаботился, — отозвался Виктор, хмурясь.
— Тот, которого они увели? Постой-ка, я ведь в сущности еще ничего не знаю. Расскажи, как это случилось.
Виктор не отвечал.
— Ну, что же ты? «Пускай стрелу речи, раз она уже лежит на тетиве». Sсосса! Sсосса!
— Мне скакать не впору… Нельзя ли без острот?
— Извини, это вовсе не остроты, это из «Божественной комедии» Данте. Я ее когда-то знал наизусть. Папаша мой был профессор романской филологии и считался лучшим знатоком Данте. Вот откуда моя — как бы это сказать, — моя дурная привычка цитировать итальянских поэтов.
Он сидел уже рядом, наклонясь к Виктору, этот странный человек в белье, испещренном кровавыми пятнами. Темно-русая голова его уже начинала лысеть от высокого лба к темени, но по краям лысины еще лохматились густые вихры. Издали казалось, что у него на голове выросли крылышки или рожки. Было в этом человеке и что-то шутовское и что-то напоминавшее печального фавна.
— Обыкновенная история, Павел Львович. Я сдал выпускные экзамены и поехал из Харбина домой. А дома уже не было. Развалины еще дымились, и следы поджигателей были свежие. Вот я и схватил рюкзак, подсумок и ружье…
— Это отцовское?
— Нет. Из наших вещей ведь ничего не осталось. Это ружье я привез из Харбина, не зная, что везу. Отец мне велел, как обычно перед отъездом, взять в магазине все, что он заказал. Правда, я догадывался, что для меня куплено ружье, потому что отец обещал, если выдержу экзамены, подарить мне полное снаряжение. Я, знаете ли, с детства умею стрелять — в тайге вырос.
— Да, да, я видел — стреляешь великолепно, дай бог каждому!.. Значит, ты пошел по следу?
— Да. Десять их приходило. Десять японцев.
— А может, маньчжуров?
— Нет, следы показывали, что это люди в японских сапогах. Притом я нашел клочья одежды того солдата, которого сожрал тигр, и еще вот это…
Он протянул Алсуфьеву бляху с обрывком ремешка. Тот осмотрел ее, повертел в руках.
— Номер семьсот тридцать один… Это какая-то воинская часть. Но какая? И где она стоит? Во всяком случае, эта бляха многое разъясняет. Береги ее. И что же было дальше?
— Я нашел мать. Ее ранили во время бегства.
— Она что-нибудь тебе сказала?
— Всего несколько слов. Она уже теряла сознание. Умоляла меня бежать, спасаться. Говорила о каких-то крысах и о том, что японцев навел на след Багорный…
