— Ну а с вами что было дальше?
— Мы пробыли там еще два дня, потом нас с отцом доставили домой, в Шитоухэцзы. Сначала отпустили отца. Он прямо из лесу, не заходя на дачу, пошел на станцию и уехал в Харбин. В Харбине взял из банка деньги и сразу вернулся в Шитоухэцзы. Люди видели, как он ушел один в горы, а вернулся со мной. И только после этого он сделал заявление властям и устроил шумный пир по случаю счастливого спасения. Все поверили, что нас с ним похитили хунхузы и только через две недели отпустили отца, с тем чтобы он принес им выкуп в пять тысяч долларов, иначе грозились отрубить мне голову. Вот сколько ему стоило это приключение! Смотри!
И Тао повернулась в профиль сначала с одной, потом с другой стороны, чтобы Виктор мог рассмотреть ее серьги. Розовые жемчужины в форме стекающих капель мерцали в мочках ее ушей.
Виктор кивнул головой в знак того, что понял: доктору нужно было доказать чем-нибудь, что история с выкупом — правда. Вот он и взял из банка крупную сумму, а позднее купил на эти деньги красивые жемчужины для дочки. В награду за хорошее поведение.
— А как же японцы? Поверили?
— Не очень. Несколько раз вызывали отца на допрос. Но вскоре после этого как раз заболел Яманита. Ты, наверно, слышал — об этом столько шумели. Никто не боялся его оперировать. Яманита знал, что ему терять нечего. Вот он и доверился отцу в надежде, что авось операция удастся. Ну, и после этой операции нас оставили в покое, потому что мы были уже в милости у Яманита.
— Еще бы, кому охота задевать Квантун[17] и первое лицо в Харбине!
— Ну, не первое. Есть еще Кайматцу.
— Тоже генерал?
— Нет, капитан. Но отец говорит, что он сильнее генерала. Ему подчинена полиция, он ведает разными секретными делами. Счастье, что его тогда не было в Харбине! Он появился недавно… Съешь еще что-нибудь? Положить тебе сладкого?
— Нет, спасибо.
— Тогда я принесу чай.
— Право не стоит. Единственное чего мне сейчас хочется, это…
У него чуть не сорвалось с языка: «чтобы ты ушла, Кабарга, и оставила меня одного», но он сказал не то:
— Спать! Ты извини, но я еще не отоспался с дороги, а завтра, быть может, придется выехать.
— Как, уже? Опять в тайгу?
— Нет, зачем же… «Никогда не следует возвращаться на пройденные пути», — сказал какой-то мудрец, не помню кто.
Тао переставила посуду на буфет и повернулась к нему.
— Не заговаривай мне зубы. Со мной ты мог бы, кажется, быть откровенным. Куда ты собрался?
— В Польшу. Вероятно, через Африку или через другую линию фронта. Не могу я больше тут болтаться.
