Лесное море | страница 107
Она бежит всегда одной дорогой — через Фудзядянь, Диагональную улицу, Китайскую… В один и тот же час останавливается перед храмом даосистов, зданием фирмы Дунфалунь, перед ресторанами, а в дни больших праздников и праздничных базаров — перед буддийским храмом Безмерного Блаженства за городом. Остановившись, начинает куковать и без запинки твердить то, что написано у нее на груди: «Живи долго, но когда придет час последней перемены, вернись на землю предков!»
Потом «кукушка» повертывается и выкрикивает то, что начертано у нее на спине:
«Небесное странствие тех, кто возвращается,
Харбин — Шаньхайгуань!
Обслуживаем дешево и по-сыновнему.
Собственные участки на кладбищах».
И так изо дня в день, с восьми утра до восьми вечера, в зной, дождь, мороз — какая бы ни была погода…
— Сколько же тебе платили?
— Кормили утром и вечером. И место отвели, где ночевать. Из всех детей, что работали у Цзи Тана, только мне позволяли там ночевать. Я была самая лучшая кукушка. Цзи Так говорил, что я умею растрогать людей.
— А когда же ты начала учиться?
— Во время наводнения. Когда Харбин весь залило.
— Это в тридцать втором?
— Значит, и ты помнишь наводнение?
— Еще бы! Мы по улицам ездили в лодках. Я тогда первый год жил в Харбине.
— Ну, вот нас, кукушек, некуда было посылать — весь город был под водой. Да и зачем? Жертв было столько, что Цзи Тан не успевал хоронить мертвецов, а Хэн Лю — писать надгробные надписи.
— Кто это — Хэн Лю?
— А разве я тебе про нее еще не рассказывала? Хэн Лю была студентка-медичка. Почерк у нее был такой красивый, как у Ван Си-чжи, и она работала у Цзи Тана. В надписях на гробе ведь указывается не только имя умершего, но и все его звания и заслуги, а еще на крышке в изголовье пишут пожелание ему долгих лет загробной жизни и счастья. И Хэн Лю очень красиво выводила надписи кисточкой, а если кто заплатит побольше, то и резцом высекала.
— Вот так медицина!
— Что ж, и то хорошо, если нечего есть. Не один студент и даже врач ей завидовал — она нашла себе занятие, а они ходили без работы. Так вот Цзи Тан, когда для меня не нашлось дела, послал меня в мастерскую, где работала Хэн Лю. Я размешивала краски, толкла мел, носила воду. Стала я присматриваться к тем знакам, которые Хэн Лю легко рисовала кисточкой. Вот так и начала учиться грамоте.
— На покойниках? Ну и биография у тебя, Ашихэ!
— Обыкновенная китайская история, и больше ничего. Дальше все было уже не так просто.
— Когда это?