Туссен пошел следом, скользя среди теней и радуясь, что на плечах у него шуба, а на голове шапка. Он слышал, как хозяин продолжает возбужденно бормотать:
— Покончить с этим, как можно скорее! Будет она плакать, не будет — мне-то что за дело! Хватит с меня ее капризов. Довольно! Тут нужна храбрость. Чего-чего, а храбрости мне не занимать.
Так они добрались до улицы Пельтье — мужчина, а за ним, в десяти шагах, — темнокожий мальчик. Фасад театра был освещен. Вдоль тротуара стояли кареты в ожидании хозяев. Жан-Батист тоже был там, среди кучеров, которые перешучивались и посмеивались друг над другом; но хозяин его то ли не увидел, то ли не узнал.
Англичанин уже собирался войти в широко раскрытые двери, как его взгляд упал на афишу на стене. На ней была изображена Мари Тальони в костюме сильфиды, указано название балета и имена композитора, хореографа и остальных. А понизу афишу пересекала наклеенная сверху лента из желтой бумаги:
ВЕЛИКАЯ СЕЛИН ВАРАНС ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА СЦЕНУ
Англичанин рассматривал надпись несколько мгновений, а затем расхохотался. Сорвав афишу со стены, он засунул клочья в карман. Отошел от театра и, оказавшись возле фонаря, прижался лбом к холодному металлу, выкрашенному зеленой краской. Его трясло. Туссен, шедший следом, не мог понять, что за звуки он издает, смех это или рыдания. Он подошел и осторожно положил руку ему на плечо.
— Вам плохо, месье?
— Что ты здесь делаешь, черномазый? — крикнул англичанин изменившимся голосом. — Ты же должен сидеть в первом ряду, заглядывать под юбку этой шлюхе, твоей хозяйке!
Затем схватил его за руку.
— Идем домой!
Туссен попытался высвободиться, но пальцы хозяина держали его, как железные тиски.
Когда они добрались до бульвара Капуцинов, англичанин грубо втолкнул его в маленькую гостиную первого этажа.
— Собирался испортить мне сюрприз, мерзкая мартышка? Хотел предупредить ее, чтобы она успела напридумывать всякого вранья? — сказал он вне себя от злости. — Знаю, вы все на ее стороне. Она умеет обводить дураков вокруг пальца, эта мнимая простушка, эта распутная праведница. Но на сей раз ей не избежать сюрприза, она его получит!
И запер дверь на ключ.
Туссен тотчас бросился к окну, хотя и знал, что ему не выбраться: на окнах железные решетки. Но он хотя бы мог видеть происходящее. Он уселся на подоконник, обхватил руками колени и стал ждать. Спустя примерно час он услышал, как отпираются ворота, затем под колесами захрустел гравий. Он задрожал при мысли, что месье Эдуар тоже слышит эти звуки, и осторожно открыл окно, чтобы высунуть наружу руку.
